Бабушкин внук и его братья. Владислав Крапивин

я катал его на своем велосипеде. Не то чтобы приятели, но все же сосед, славный такой. И я обрадовался.

      Ивка подбежал и потупился. Запереступал в пыльной траве стоптанными сандалиями. Видимо, понял, что несладко мне.

      – Пришел… поглядеть, да?

      – Да, тянет все-таки…

      Он кивнул: понятно, мол.

      – Велик жалко, – сказал я. – Теперь не покатаемся…

      Он кивнул опять:

      – Его весь обуглило и скрутило от огня.

      – Ивка… Страшно было, когда горело?

      – Еще бы! Даже к нам на балкон искры долетали. Это среди ночи случилось.

      – Знаю…

      – Мы потом помогали уцелевшие вещи искать. Но почти ничего не спаслось.

      – Спасибо, Ивка, – сказал я. Он удивленно поднял серые, с солнечными блестками глаза: мол, за что спасибо-то?

      – А ваша бабушка несколько ночей спала у нас. А папа и мама не знаю где.

      – У знакомых… Ивка, пойдем к колонке, я ноги вымою.

      У колонки Ивка всем телом нажал на тугой рычаг, а я под упругой струей вымыл кроссовки, прополоскал и выжал носки, стал смывать сажу с ног. Она въелась в кожу.

      – Саша, давай я за мылом сбегаю!

      – Не надо, Ивка, так сойдет. Дома отмою как следует. У нас теперь ванна с горячей водой.

      – Значит, вы хорошо устроились?

      – Обживаемся… А вы как живете, Ивка? Митя пишет?

      Ивка сник.

      – Давно уже не пишет. Непонятно, почему. Мама как посмотрит на его скрипку, так плачет. Боится, что… ящик пришлют.

      – Какой ящик, Ивка?!

      – Ну, какой… – Он смотрел на сандалии. – Цинковый… Или бумажку, что пропал без вести.

      – Какая бумажка! Его же в Подмосковье отправили, ты сам говорил.

      – Сперва в Подмосковье, а сейчас неизвестно куда…

      – Ивка, в горящие точки не отправляют раньше чем через полгода. Это сам министр обещал.

      – Министр много чего обещал, – тихо сказал Ивка. Видимо, мамины слова.

      – Напишет, Ивка! Просто… сейчас почта такая волокитная, письма еле тащатся.

      – Мы все надеемся, – очень серьезно проговорил Ивка.

      – Его не должны в опасные места отправлять! Его должны назначить в оркестр, он же музыкальное училище окончил!

      – Его – в мотострелки. В оркестр, наверно, тех берут, кто на трубе играет, а Митя на скрипке…

      Я решил отойти от грустной темы. Вспомнил тихую большеглазую сестренку Ивки:

      – А Соня как поживает? Все рисует балерин и бабочек?

      – Рисует… Она о тебе часто говорит. «Вот если бы Саша жил здесь, мы вместе бы ходили в гимназию».

      – Разве она уже учится?

      – Взяли в первый класс. Ей в октябре будет семь. Шестнадцатого числа.

      – Скажи ей, Ивка, что я на день рождения приду. С подарком, – легкомысленно пообещал я.

      – Ладно, скажу… А лучше ты сам скажи! Пойдем сейчас к нам! Соня обрадуется.

      Я посмотрел на свои неотмытые ноги, на раскисшие кроссовки.

      – С такими-то лапами… Ивка, я в другой раз. Мне уже домой пора.

      – Ну, давай тогда я на улицу ее позову! На минутку! И принесу