Брат, которому семь. Владислав Крапивин

прерывисто вздохнул и улыбнулся. Впервые после аварии.

      – Где ты утюг взял, Лапа?

      Лапа сказал, что взял утюг на кухне у поварихи тёти Вали, но это, конечно, тайна.

      – Его углями греют, – гадал Мишка. – А вот как, не знаю.

      – Не надо углями. Мы его, как чайник, над костром повесим. Сразу раскалится. Понятно?

      – Понятно, – прошептал Алька, восхищённый Лапиным умом.

      Лапа довольно похлопал себя по карману. В кармане брякал коробок со спичками.

      Сухих веток в кустах не нашли, и Мишка сбегал ещё раз к кухне – за щепками. Лапа развёл огонь. Костёр получился маленький, но решили, что утюгу этого хватит. Алька разыскал подходящую палку, а Мишка и Лапа выломали две рогатины. Рогатины воткнули по сторонам от костра, положили на них палку, повесили на неё утюг.

      Трещал бледный огонь. Сизый дымок таял, запутавшись в берёзовых листьях. Самые нижние листики желтели и скручивались от жары. Алька подкидывал щепки. В общем, всё шло хорошо. Потом одной рогатине надоело стоять, и она повалилась. А утюг упал в костёр.

      – Ничего, – хладнокровно сказал Лапа. – Он железный. Так даже лучше нагреется. Кидайте дрова.

      Через несколько минут утюг выкатили из костра палкой. Он лежал в траве и шипел. От земли шёл пар.

      Трава сразу обуглилась.

      Лапа велел Альке принести большой лопух, а Мишке – расстелить на траве брюки. Потом он обернул лопухом ладонь и взял утюг за ручку.

      – Начали, – сказал Лапа, поднял утюг, взвыл и бросил его.

      От лопуха шёл дым. От штанов тоже шёл дым, потому что утюг упал прямо на них. Лапа крутился на одной ноге и дул на ладонь. Мишка мужественно ударил по утюгу босой пяткой и сбросил его с брюк. После этого он взялся за пятку и тоже стал крутиться на одной ноге.

      Один Алька не крутился. Он стоял неподвижно и смотрел на коричневое пятно, которое осталось на штанине.

      Пятно точно сохранило красивую форму утюга.

      – Знаешь что? – сказал Мишка, когда перестал танцевать. – Ты их лучше надень, пока они живы.

      Алька надел. Брюки были пятнистые и твёрдые, будто из жести.

      – Ничего, – утешил Лапа. – Главное, что длинные. Ты же, Сань, не стиляга. Чего их гладить?!

      Они затушили костёр и пошли в лагерь. После нескольких шагов коричневое утюжное пятно вывалилось целиком из штанины. Сквозь громадную дыру Алька увидел свою исцарапанную ногу.

      Через несколько минут по лагерю двигалось печальное шествие. Впереди, глядя под ноги, шёл Алька. За ним медленно следовал Лапа. Он иногда качал лохматой головой, будто удивлялся чему-то. За Лапой нестройной толпой шли мальчишки и девчонки из малышового отряда.

      Чем дальше, тем больше становилось провожатых. Только Мишки Русакова здесь не было. Он сказал, что отнесёт утюг, и, конечно, не вернулся.

      В скорбном молчании процессия двигалась к даче, где жили девчонки старшего отряда. Так же молча все вошли в палату. Алька остановился посередине. Его спутники стали за спиной полукругом.