Тайны гениев. Михаил Казиник

музыки».

      Этот гениальный Пушкиным выверенный повтор – словно попытка Сальери убедить самого себя:

      «…мы все, мы все…

      И к тому же он избран».

      И дальше:

      «…Что будет с нами…»

      И далее:

      «Наследника нам не оставит он».

      И далее:

      «Он несколько занес нам песен райских,

      Чтоб, возмутив бескрылое желанье

      В нас, чадах праха, после улететь!»

      И наконец:

      «Так улетай же! Чем скорей, тем лучше».

      Решение убить Моцарта обосновано.

      И главная причина того, что Моцарта необходимо уничтожить, выявляется пушкинским Сальери подсознательно гораздо раньше, чем она приходит в его голову в форме конкретного решения.

      Обвинительный приговор еще без объявления меры наказания звучит в этой, как я думаю, ключевой фразе всей трагедии.

      «Сальери:

      Ты, Моцарт, недостоин сам себя».

      Как избавиться от этой нелепости? Как привести в гармонию дух Моцарта и его тело?

      Сальери принимает решение

      отделить безобразное моцартовское тело от его великого духа.

      Тело Моцарта должно умереть, а его дух – остаться.

      То есть все земное поведение этого тела, его слова, поступки, шутки, шутовство никак не соответствуют рожденной моцартовским духом Музыке, ее божественности, ее эзотеричности, ее избранности.

      И сия нелепая, дикая ошибка должна быть исправлена. Сальери это понимает.

      Но он (повторяю) не убийца.

      Необходимо, чтобы все это шутовство дошло до края, до омерзительного моцартовского:

      «Божество мое проголодалось»,

      чтобы темпераментный итальянец, «первосвященник от музыки», принял мгновенное и роковое решение:

      «отобедаем мы вместе».

      Да еще – страх, что Моцарт может не придти, ведь он – Моцарт —

      гуляка праздный

      и может даже здесь подвести.

      Поэтому обязательный Сальери добавляет:

      «Я жду… Смотри ж».

      И в этом «Я-жду-смотри-ж» – звуковое доказательство того, что, как Сальери ни хотел признать себя «змеей растоптанной», пушкинская звукопись показывает, что Сальери – именно змей, приближающийся к совершению греха, равновеликого первородному Но уже не в роли соблазнителя, а в роли убийцы Бога.

      Заблуждение четвертое: «Моцарт и Сальери» – пьеса о трагедии В. А. Моцарта

      Нет, нет и еще раз нет!!!

      А если и да, то только в понимании режиссера театра оперетты.

      Эта пьеса – о трагедии Сальери.

      Моцарт написал свой Реквием и отправился в Вечность.

      А вот Сальери предстоит испить полную чашу страданий.

      И не потому только, что Моцарт поделился с Сальери мыслью о том, что «гений и злодейство – две вещи несовместные».

      И даже если последние слова всей пьесы звучат как запоздалое осознание Сальери того, что, совершив убийство, он навсегда вычеркивает себя из иерархии Гениев:

      «Но ужель он прав,

      И