Ричард Длинные Руки – рейхсфюрст. Гай Юлий Орловский

вот в задумчивости созерцаю отсюда окрестности.

      После обеда примчался Герст, поклонился, скрестив руки на груди, а когда вскинул голову, черные глаза горят мрачным восторгом.

      – Господин!.. По ту сторону моста люди Мурдраза.

      Алвима вздрогнула, напряглась, а лицо стало мертвенно-бледным. Я сказал ей мирно:

      – Продолжай. А я пока пойду посмотрю, что они хотят.

      Она сказала быстро:

      – Умоляю, позволь пойти за тобой.

      – Ну, – улыбнулся я, – если на два шага позади.

      Она взглянула с вопросом в глазах, не понимая, что смешного, а я кивнул Герсту:

      – Ты тоже с нами.

      – Благодарю за честь, господин!

      Я поднялся, отодвигая стул, а когда шагнул к выходу, Алвима торопливо задвинула его на место, видать, тоже ритуал, и поспешила за мной.

      Втроем мы вышли из замка, во дворе уже весь свободный народ, а по ту сторону провала пятеро всадников с флагами из белого полотна, что везде означает либо сдачу, либо перемирие, либо приглашение на переговоры.

      Я подошел к мостику, помахал рукой.

      – Дорога свободна, заклятия с моста сняты. Можете проехать.

      Алвима и Герст взглянули на меня в удивлении, о заклятиях слышат впервые. На той стороне передний всадник передал знамя одному из соратников, а сам осторожно пустил коня вперед, но проехал, как я ревниво отметил, спокойно и бестрепетно, гордый и прямой в седле.

      Я наблюдал, такой же державно безразличный, а всадник на этой стороне покинул седло, преклонил колено и опустил голову.

      Алвима замерла, глядя огромными глазами то на посланца Мурдраза, то на меня, а я после точно отмеренной паузы произнес милостиво:

      – Вижу, мой покорный слуга уже передал от меня послание… а еще вижу, вы приняли верное решение.

      Он поднял голову и, не вставая с колен, сказал вздрагивающим голосом:

      – Мы… повинуемся. Мое племя, мой народ Встречного Ветра, готов выполнять твою волю, господин.

      Только я слышал, как тихонько ахнула Алвима, а Герст и высыпавшие на стену обитатели замка, напротив, лишились дара речи и только смотрят на все по-лягушачьи выпученными глазами.

      Я снова помолчал для солидности и державности, мудрецы не говорят скороговоркой, а роняют осмысленности медленно и важно, покосился на Алвиму и ее начальника охраны замка.

      – Моя воля, – проговорил я снисходительно, – чтобы все жили в мире и согласии. Мне ваши жизни, конечно же, не нужны, ибо я могу создавать и разрушать миры… Но я волей случая проезжал по этим краям в глубокой задумчивости, и тут на меня кто-то набросился. Не переставая размышлять о высоком, я как-то неловко отмахнулся, а потом увидел, что нечаянно убил человека… По-моему, это был человек, насколько помню. Или нет?.. В общем, как вы понимаете, пришлось взять вдову убитого под защиту…

      Он сказал торопливо и с заметным облегчением:

      – Да-да, законы Творца святы для всех!

      – А раз она под моей защитой, – сказал я медленно и лениво, – то любой урон ее интересам