Талисман жены Лота. Галина Островская

Ты – думал? – изумилась Аглая. – Что ты вообще можешь думать!

      – Ну, мы с тобой... это... в общем...

      Коронованная гневом особа медленно опустилась в кресло.

      – ...Нам же так было... хорошо... – робко оправдывался Алик, шаря глазами, что бы на себя накинуть.

      Аглая слушала.

      – Ты же говорила...

      Аглая встала, из соседней комнаты принесла его штаны, кинула.

      – Так что я говорила? – спросила она пытающегося попасть в штанины волосатыми ногами жильца. – И кому было хорошо?

      – Ты? Что ты... э-э... говорила? – Алик поднял голову и задумался. Но ответил только на второй вопрос.

      – Нам.

      – Я?.. Говорила? – повторила с напором Аглая. – Я хочу услышать, что я говорила.

      – Ну, в общем, как это... Ну, и так же понятно.

      – Что – понятно? – широко распахнув глаза, спросила она очень тихо.

      Она почти увидела: фигурки тысяч аликов, похожих на кроликов с ободранными шкурками, на четвереньках быстро-быстро бегут по трясущейся наклонной плоскости, белые стены домов рушатся, падают, давят их...

      Необъяснимая картина этого ужасного чувствознания становилась все отчетливее, окружающая ее реальность – все туманнее.

      Она видела, как за ее спиной! – как это можно увидеть! – в разорванные криком рты полуобнаженных женщин... цепляющихся за набитые скарбом мешки... за огромные, еще не разбитые сосуды... вливаются потоки черной густой смолы... Как у немощных стариков... проклинающих небо...вылетают облитые похотью глаза из глазниц... Она видела!

      Она видела себя, карабкающуюся по скале, и впереди – детскую пяточку.

      Маленькую, нежно-розовую пяточку, с воткнувшимися острыми колючками и тонкими царапинами.

      – Аглая, что с тобой, – тряс ее перепуганный Алик со стаканом воды в руке. – Я же ничего такого не сказал... Что с тобой, успокойся.

      – Чья это пяточка? – спросила Аглая, глядя на него огромными, вычерченными синим, кругами глаз.

      – Какая пяточка? Я ничего не говорил про твои пяточки...

      Аглая медленно выпила воду и побрела досыпать.

* * *

      На часах было три. Густо-лохматая сентябрьская ночь вовсю прелюбодействовала в темноте с шорохами одиноких шагов, шепотом моря и ветром, задирающим подолы фонарному свету.

      Вульф, сидя в огромном кабинете Старика, думал об Аглае. Вернее, о ее украшении.

      О талисмане, неизвестно каким образом воссозданном – из праха, из вселенской пыли – этим ее шизофреником-другом... Юрием Гольдштейном... о древнем талисмане рода... на стройной шейке... в общем-то, довольно красивой... русской... девки... со странно-пронзительным именем.

      Тяжелая шелковая штора, подсвеченная зеленоватой луной и напитанная тревожными запахами моря, вычерчивала на полу плавные синусоиды. Огромные книжные шкафы красного дерева, хмурые и очень старые, походили на корабли, полные сокровищ. Корабли, застигнутые штилем в стариковской квартире – этом сокрытом от посторонних глаз антикварном угрюмом порту.

      Вульф тихо и как бы крадучись подошел к одному из шкафов, дальнему.