Легенда о Фарфоровом гроте. Сергей Саканский

задумчиво сказал Пилипенко.

      – Да, – сказал Жаров. – Проклятье Фарфорового грота.

      – Знаешь, а ведь оно действительно может существовать.

      Жаров вскинул на друга удивленные глаза. Но Пилипенко был далек от того, чтобы шутить. Он вдруг щелкнул пальцами.

      – Вот что. Надо немедленно поехать к твоей внештатнице. Мы ничего не знаем об убийстве тридцать девятого года, поскольку довоенные архивы сгорели. Но она ведь от кого-то об этом узнала. Думаю, что узел именно в том источнике информации.

      – Ты что же, и сам веришь в проклятье?

      – Ни секунды. Но я верю в то, что преступление может быть протяженным во времени.

* * *

      Спустившись со склона, Пилипенко не торопился к своему бело-синему «жигуленку». Он оставил Жарова у закрытой машины, а сам обогнул поворот и присел на обочине. Жаров вышел на середину улицы. Действительно, здесь был крутой поворот, огибающий холм, где высились кусты метельника, и вторую машину ни Калинин, ни таксист могли бы и не заметить.

      – Так и есть, – сказал следователь. – Тут недавно стояла какая-то техника, и у нее подтекает масло. Это может ровным счетом ничего не значить, как и тот человек на выходе из парка. Но, на всякий случай…

      Он вытащил брелок и нажал на кнопку, покачивая брелком на вытянутой руке, будто неким оружием. «Жигуленок» заморгал огоньками. Жаров понял, что от него требуется. Не говоря ни слова, он открыл дверь милицейской машины, достал из бардачка маленькую пластмассовую коробочку и бросил ее другу в руки. Пилипенко вытащил из коробочки пробирку и набрал немного промасленной земли.

      Они промчались мимо винзавода и вылетели на трассу, где двигался довольно плотный поток дальнобойщиков. Пилипенко включил мигалку, и машина быстро долетела до поворота на Поляну сказок.

      У резных ворот музея было неожиданно людно: по периметру автостоянки растянулись лоточники с сувенирами, толпа туристов вывалила из экскурсионного автобуса. Этот странный музей не имел никакого отношения к Крыму и мог находиться в любой другой области мира, как, скажем, Диснейленд. Экспонатами служили скульптуры сказочных героев, а также их причудливые жилища, вроде избушки на курьих ножках.

      Жаров хорошо помнил свое первое впечатление, когда их водили сюда в культпоход от школы – живая, волшебная страна, солнечные зайчики перепрыгивают с фигурки на фигурку, одни кажутся смешными, другие – страшными, загадочно поблескивают на коричневых лицах глаза…

      После той экскурсии Витька каждое воскресенье теребил родителей: он снова хотел на эту поляну, и вот они вняли его мольбам, и всей семьей поехали, а дорога туда казалась дальней – автобус ходит редко, а потом еще идти в гору пешком. Второй культпоход просто потряс мальчика: ничего такого не было, ничьи глаза ему не подмигивали, дерево было деревом, камень – камнем, а медь – медью. И позже, когда он как-то привел сюда одну из своих несбывшихся невест, все это снова было мертвым, будто бы кто-то огромный высосал из статуй их души, бросив их тут стоять, словно памятники – казалось, что незримая дверь в волшебную страну