Легенда о Фарфоровом гроте. Сергей Саканский

и появился в Фарфоровом гроте призрак.

      Но на этом история Фарфорового грота не заканчивалась, а напротив – только начиналась.

      В тысяча девятьсот тридцать девятом году в гроте произошло убийство, точно при таких же обстоятельствах – муж зарезал скальпелем свою жену. Следующее преступление произошло в семьдесят третьем…

* * *

      Пилипенко кончил читать и накрыл подшивку ладонью.

      – Странные совпадения, – проговорил он. – Дело об убийстве семьдесят третьего года я запросил в Симферопольском архиве, а вот с тридцать девятым не ясно: довоенные материалы уничтожены при оккупации.

      Жаров удивился:

      – Ты запросил дело в архиве? Что ж, меня радует твой интерес к этой статье.

      – Радует его, – пробурчал Пилипенко себе под нос. – Недолго тебе осталось радоваться. Ты мне скажи начистоту. Вот, ты печатаешь в своей газете такие вещи. А сам-то хоть чуть веришь во все это?

      Вопрос был трудный, мировоззренческий. Начинать дискуссию с раздраженным неизвестно чем Пилипенкой Жарову не улыбалось и он коротко ответил:

      – Нет, конечно.

      – А что ж публикуешь такую дрянь?

      – А ты посмотри, как называется рубрика.

      Пилипенко заглянул в газету и прочитал вслух:

      – «По ту сторону: смелые мысли о непознанном». Так. А вывод из всего этого – тоже смелая мысль?

      – Какой вывод? – не понял Жаров.

      – Вот этот. Который делает автор статьи. Вернее, твоя авторша. Первое убийство произошло в девятьсот пятом. Второе – в тридцать девятом. Через тридцать четыре года. Следующее – семьдесят третий год, опять тридцать четыре. А сейчас какой? Снова прошло тридцать четыре года. Так и написано: каждые тридцать четыре года в Фарфоровом гроте происходят некие странные события… Ну-ну. Убийство у нее – «странное событие».

      Пилипенко встал, прошелся по комнате, сцепив руки за головой.

      – Знаешь что, – начал он. – Ты мне, конечно, друг, но… В общем, я собираюсь закрыть твою газету.

      Жаров покачал головой.

      – Да? Как ты себе это представляешь?

      – Это уже мои проблемы.

      Жаров усмехнулся.

      – Пожалуешься, кому следует. Напишешь возмущенное письмо, как пенсионер.

      – Что-то вроде того…

      – Что я печатаю ненаучные материалы, непроверенные факты… Что моя газета – вообще для дураков.

      – Дураков надо подавлять, это точно! – подтвердил Пилипенко.

      И вдруг он, наконец, взорвался, раскинул руки в стороны, сразу заполнив всю комнату своим широким жестом.

      – Нет, это компания, вереница, линия дураков! – Пилипенко ходил по комнате, размахивая руками.

      – О чем ты говоришь?

      – О том, что один дурак открыл частную газету. Другой дурак, вернее, старая дура, написала в этой газете идиотскую статью…

      – Она не старая, – вставил Жаров. – Очень даже милая, красивая женщина, лет эдак…

      Пилипенко обернулся, и Жаров обомлел: его лицо искажала злоба, он буквально скрежетал зубами.

      –