Пограничные полномочия. Надежда Верещагина

каталог «Одиссеи» (почему успешные магазины всегда имеют такие названия, как будто их придумали на скорую руку?) в поисках 3d-шаблонов кое-каких аксессуаров для звездолёта Тома.

      На вопросительное молчание за спиной я профилактически сообщаю:

      – Ты выбесил меня до предела, Том!

      Но это не помогает, потому что удаляющихся шагов я как-то не слышу, зато получаю очередной вопрос:

      – Понятно. И… что ты делаешь?

      – Подарок тебе выбираю.

      – Знаешь ли, не так-то просто понимать насмешки на чужом языке…

      – Я серьёзно. Ты видел свой страховочный ремень? Это самоубийство.

      – Ох… спасибо… – Том вроде бы издаёт смешок, – я ведь тоже… для проверки своего принтера… отправил на печать кое-что для тебя… Ой, зачем?! Не смотри! Неинтересно же будет.

      Но я уже лезу в текущие процессы на корабле и загружаю активный шаблон.

      Это оказываются механические часы. В винтажном стиле. На широком тёмно-коричневом ремне. Почти точно такие же были у меня несколько лет назад, рассыпались от удара после той неудачной тренировки, повстречавшись с жёстким элементом крепежа, которого вообще не должно было в третьем зале быть… Конечно, Том заметил их на единственном визуализированном фото у меня в каюте: мы с Риткой и Алексом, улыбаясь до ушей, стоим прямо на краю недостроенного верхнего яруса той самой башни, угодившей потом в лапы фотошоперов. Позади нас вызывающе синее июльское небо, слепящие солнечными бликами окна соседних высоток, а часы на моей руке, которой я мёртвой хваткой прижимаю к себе Ритку, показывают полдень… Алекс говорит, то фото – единственное, где мне не удалось скрыть страх высоты… А я думаю, его толком никогда не удаётся скрывать. Но удаётся заставить других считать, что это совсем не проблема.

      – Они же… нравились тебе? – выдёргивает из анабиоза Том.

      – Да. Их Рита подарила. Разбил случайно, и как-то уже сам не стал себе делать новые… И так вечно увешаюсь всякими инструментами… Но мне нравятся такие часы, спасибо! К тому же это безумно дорогой шаблон…

      – У меня тоже был один близкий друг… – перестаёт подпирать стену и садится в одно из кресел из моей каюты, которые я забыл загнать обратно.

      Он не продолжает, а я не знаю, что сказать. И зачем-то именно сейчас задаю вопрос совсем о другом:

      – Том… Как выглядит раса двадцать шесть?

      – Откуда, по-твоему, я могу знать?

      – Ты постоянно врёшь, не пытаясь даже контролировать свою мимику, хотя понимаешь, что я проходил спецподготовку.

      – Ты всё равно знаешь, любое слово может оказаться ложью, чего ради мне контролировать свою мимику? – он не раздражается, не смущается и не злится.

      – А если ты – из расы двадцать шесть?

      – Ваня, я – не из расы двадцать шесть, – придвинувшись почти вплотную, с расстановкой выговаривает он. – Я уже отмечал, тебя заело на фантастических возможностях. Доверил мне ваше оружие, а сейчас задаёшь такие вопросы?

      – А какая