Четыре четверти: учебное пособие. А. П. Усольцев

вероятным для него является полупьяное состояние, характеризуемое максимумом работоспособности. Постоянное поддержание оптимального опьянения странно сочетается у Чекушкина с быстрой и качественной работой.

      Чистка канализации, вставление стекол, замена предохранителей, сколачивание полок в овощехранилище, кладка печи, бурение скважины, ремонт бензопилы – все это он умел и делал с видимым удовольствием. Он споро вставил новое стекло, и я заключил, что он подвыпивши. На всякий случай он без всякой надежды попросил на чекушку. Получив вежливый отказ, печально удалился. А я снова принялся размышлять о значении случая в профессиональной карьере педагога. Будущий хрустальный пеликан учителя года России только что мог превратиться в кайло зека.

      Никогда не думал, что выставление четвертных оценок – такая ужасная мука.

      Вот Шибалов, например. Ну что ему поставить? Вспоминаю: он же стекло разбил! Только «трояк», не выше. Но поставить «трояк» – значит на одну доску поставить с Пестовой. От ее медлительности и, пардон, тупости мухи дохнут, а Шибалов на месте дыру вертит, все ему надо, все интересно. Никак не равнозначно.

      Может, «четверку» ему забубенить? Значит, приравнять к Урванцеву Лехе. Опять же криво получается. Леха – парень обстоятельный и все делает всегда правильно, хотя и не без ошибок. А Шибалов сначала семь раз отрежет, а потом так ни разу и не отмерит. Урванцев Шибалову все самостоятельные помогал делать, и на тебе – у обоих одинаковые оценки! Черт его знает, прямо хоть монетку кидай! Наконец, принимаю мудрое решение – оставляю пока пустую клеточку в журнале. Отложи все проблемы на завтра и проживи день без проблем.

      Оставив половину клеток в четвертном столбике пустыми, я с чувством исполненного долга радостным галопом помчался в учительскую. Журнал просили не задерживать – всем оценки надо выставлять.

      – У вас что у Тюленёва за четверть выходит? – спросила меня УШУ возле стойки с журналами.

      – У которого? У умного? Или у спортсмена? – уточнил я, так как в деревне Тюленёво половина населения носила фамилию Тюленёвых. В моем классе Тюленёвых было двое.

      – У Саши.

      – «Пять». А что?

      – Ничего. Просто не вздумайте ему что-нибудь ниже поставить, – приказным тоном сказала УШУ.

      – Да с чего бы? – удивился я.

      – Ну и правильно, а пану спортсмену вы что поставили?

      – «Два».

      – «Два»? – УШУ загадочно усмехнулась. – Ну-ну, безумству храбрых поем мы песню.

      И вдруг внезапно для себя я спросил: – А почему от Саши всегда какой-то странный запах?

      – Да вот еще загадка парфюмерии, – фыркнула УШУ, – навозом от него пахнет.

      – Каким навозом? – удивляюсь я.

      – Коровьим. Это не «шанель», но вот свиной навоз пахнет куда как ядренее и пикантнее, я…

      – Но почему навозом?! – перебиваю я завязку сюжета про виды и запахи навозов.

      – Да потому, Ватсон, что ученик