Без права на жизнь. Александр Голодный

А друг твой что-то помнит, имя называет. Интересное: «Сеант». Что за имя?

      – Не помню. Если бы братишка (глаза собеседника чуть сощурились) рассказать мог. Я спрашивал – он тоже не помнит, но уверен.

      – Да, с железками в голове не поговоришь.

      – Какими железками?

      – Не знаешь? На затылке, в шишках полоски железные, идут внутрь.

      Эта новость выбила из колеи. Контакты в мозг. Бедняга Солдат. Черт, он же добрый, тихий, что такого должен был сделать, чтобы мозги электричеством выжигать? Мрази, крысы лабораторные, добраться бы до вас! Твари, порву, на ломти накромсаю!

      – Э, парень, парень, ты че?

      Конопатый трясет меня за руку, мертво смявшую угол картонного листа.

      – Ничего. Так, подумал.

      – Да? Что-то я не завидую тому, о ком ты подумал. Из законников кто достал?

      – Нет. Это я так, о другом.

      – А что за завязки у тебя с Боровом?

      – Он нас Шилу не дал просто так у карьера прибить. Мы мертвого туда оттащили, устали сильно. Он хотел и нас в карьер. А Боров сказал, что не по закону. Вот я ему в благодарность журналы носил, сигареты, когда находили.

      – Да, справедливо. Боров вообще не злобный, понимает. А Черпа откуда знаешь?

      Оп-па! А про Черпа мы не говорили. Откуда информация? Впрочем, мог из очереди особое отношение к нам углядеть.

      – Случайно поговорили. Я ему журналы про путешествия, он нам супа чуть побольше наливает.

      – Про путешествия? А ты что, по-английски читаешь?

      – Не то, чтобы читаю. Понимаю немного, да там и фотографии понятные, не перепутаешь.

      – Нормальный ты парень. Смотрю, со всеми язык общий находишь. И на стертого не похож, соображаешь.

      – Заканчивай болтовню, парни. Спать всем.

      Это Кэп.

      – Ага, спокойной ночи.

      Удивленная тишина, хмыканье:

      – Спокойной ночи, вежливый ты наш.

      Пик, пик, пик. Поднятые в серых рассветных сумерках, мы стоим, выстроенные в кривую очередь к кухонному ангару. Шустро двигаясь вдоль колонны, хмырь с надменно-презрительным выражением на крысиной роже приставляет устройство вроде широкого пульта к левой стороне груди очередного работяги и нажимает кнопку. Пик. Подходит. Так, пластиковый корпус, несколько обрезиненных кнопок и тумблеров, небольшой дисплей. Пик. Ж-ж-ж. Вместо пиканья прижатый к моей груди пульт издал жужжание зуммера.

      – Не понял, мля.

      Проверил Солдата. Пик. Снова меня. Ж-ж-ж.

      – Че там, Крыс (о, угадал я с кличкой)?

      – Херня какая-то.

      От группы позевывающих бандюков отделился один, подошел.

      – Смотри, не распознается. То есть распознается, но не учитывается.

      – Слышь, ты сам всоси, че там не так, а то ща Кент разберется. Хули дохляков держим?

      Еще пару раз безуспешно нажав кнопку (А ведь это сканер, вроде как считыватель штрих-кода. Только что он должен считывать?), Крыс перекинул тумблер, нажал. Пик.

      – Ну, и хули тянул? Проканало?

      – Он дохлый.

      – Че?

      Растерянно глядя на