История, в которой что-то происходит. Янос Ли Рувер

траурно начинает падать снег.

      Мы идём к машине. Мы садимся в машину. Мы едем в машине. В маленькой, тесной, воняющей тропическим ароматом машине. До безумия холодной машине.

      Холодный дешёвый пластик.

      Афина неумело крутит тумблеры, пытаясь настроить печку.

      Я отбрасываю её руки и включаю тепло как надо.

      – Может… Я поведу? – спрашиваю я и понимаю, что не поведу – алкоголь мне даже эту фразу нормально не даёт сказать.

      Афина многозначительно смотрит на меня. Я отворачиваюсь и представляю.

      Представляю.

      Пытаюсь представлять.

      Как выдавливать из пустого тюбика пасту. С силой сжимаешь дно и давишь до самой горловины. Сука, вылезай, блять, мне надо.

      Мне срочно надо…

      Мы едем на секретную базу? Мы погружаемся в пучину великого приключения? Что? Мы едем в прошлое? Она откусывает своими белыми зубами жертвам пальцы, раззявив рот? Она делает из них губную помаду?

      ЧТО ОНА ДЕЛАЕТ?

      И что делаю я?..

      Как же воняет.

      Мне хочется спать, меня гипнотизируют жёлтые огни светофоров, я подмечаю, что над каждым перекрёстком висит камера. Я подмечаю, что на каждом перекрёстке стоят патрульные.

      Стук в окно.

      Машина в тёмном дворе с запотевшими стёклами. Кругом сырая стылая осень. Меня окружают трое патрульных, они проверяют мои документы и допрашивают меня.

      Эва поправляет свой свитер, свои пышные волосы и не знает, что делать.

      Патрульные заботливо советуют мне отключить фары и сесть к ним в машину. Там они спрашивают, где я служил и кто я по жизни. Я поясняю им, где я служил и кто я по жизни. Мы ещё беседуем с полчаса. И они исчезают.

      Мы с Эвой едем домой. Я кидаю рисунки на заднее сиденье. Целую и обнимаю её. Она скрывается за дверью подъезда, обернувшись и подняв в прощальном жесте руку.

      Отныне мы видимся часто, нелепо, незрело, в соответствии с кодексом подростковой влюблённости.

      6. Пе

      У Афины красивое тело. Анатомически. Я до последнего надеюсь, что под платьем у неё геометрически искажённая структура какой-нибудь мятой абстракции. Но у неё аккуратная грудь, идеальной длины ноги, ровные пальцы, правильные пропорции вообще всего. Такое встречается не так часто, как многим кажется. Тела некрасивы, всегда есть изъяны. Этим они запоминаются, и на этом строится фетиш. Но почему бы и не изобрести фетиш идеального тела?

      Мысли меня отвлекают, рассуждения сбивают с ситуации.

      Я останавливаю свои похотливые действия как раз вовремя – на мне ещё остались джинсы и я не стану выглядеть конченным импотентом.

      Афина говорит, что у неё кружится голова, а я говорю, что нам лучше не торопиться. Афина гладит меня ступнёй: проводит от груди до ширинки. До меня доходит: её ступни. Вот оно – совершенство мира, в его совершенном обличии.

      Позже она сидит на краю своей кровати и смотрит на меня тёмными глазами. В них огромные, как под кислотой зрачки. В её взгляде блеск