Рожден быть опасным. Дмитрий Самохин

гибели. И я не мог решиться на самоубийственный шаг. Я замер над пропастью. Дыхание участилось, сжигая остатки окружавшего меня кислорода. Я понимал, что промедление смерти подобно, но ничего не мог с собой поделать. Две угрозы жизни вступили в противоборство, которое было разрешено грубым тычком в спину. Я инстинктивно выбросил ногу вперед, проклиная Крысобоя, и шагнул, вываливаясь в нашу реальность на лесную поляну.

      За мной появился Крысобой.

      Я уткнулся лицом в палую прелую листву и часто-часто задышал, жадно заглатывая воздух.

      Крысобой прыгнул мне на спину, повернул к себе и схватил меня за грудки. Он дышал мне в Лицо чесноком и перегоревшим виски. Он был разъярен. Он крепко сжал зубы и стал цедить слова:

      – Ты чего, сука? Ты меня подставить хотел?! Ты чего там замер, словно памятник космопроходцу.

      Я нащупал ствол «Страйзера» – силового ружья, лежащего возле меня. Дотянулся до предохранителя, неслышно сбросил его и, чуть изменив траекторию удара, нажал на курок.

      Крысобой долю секунды назад тряс меня за грудки, и тут силовая волна вторглась ему в грудь и отшвырнула его. Марк взвился в воздух и, отлетев на два метра, врезался в сосну. Дерево треснуло под действием силовой волны и с ворчливым скрежетом завалилось в чащу, повиснув на ветвях однолесян.

      – Я не мог сделать шаг! – выверенным тоном заявил я, поднимаясь с земли.

      Грудь, выдержавшая прыжок Крысобоя, болела.

      – Что значит, не мог, сука?! Чего ты мне иллюминаторы затираешь?! – матерился Крысобой.

      – Там был обрыв. Я на обрыве торчал, пока ты мне в спину не впилился. Ты в трезвом уме сам бы в бездну пошел? А? Тогда какие проблемы? Чего ты тут мозги крутишь?

      Крысобой, потирая ушибленную грудь, заржал, откидываясь на спину.

      – Чего ты ржешь, кабан? – удивленно спросил я.

      – Я ржу от удовольствия, – сквозь смех выдавил слова Марк.

      – Какое на хрен удовольствие?

      Я чувствовал, что еще чуть-чуть, и я от злости взорвусь, как ядерная бомба.

      – Я просто охренительно рад, что ты оказался прав, и мы до сих пор живы, – пояснил Марк.

      Я улыбнулся, ощущая, как тает в душе злость.

      – Знаешь что, Марк… Когда все это закончится, если мы оба будем живы… – я сплюнул и устало зажмурил глаза. – Я тебя, Марк, не трону. Я лично готов поделиться с тобой бабками.

      Это был порыв души. Мне нравился Крысобой. Я сжился с ним за эти два дня, которые мы провели вместе на болоте. Я зауважал его и убивать не собирался.

      – Русс, я думал сам тебе это предложить.

      Марк вскочил на ноги и подошел ко мне. Он стоял, сверля мне глаза серьезным испытующим взором.

      – Ну и по рукам, – с облегчением сказал я.

      Я понял, что теперь мне не стоит опасаться, что Крысобой подарит мне пулю в спину. Я чувствовал, что отныне он перестал быть опасен для меня. Пока это ощущение жило не на уровне доверия, а на этаже интуиции, но меня устраивал и такой статус.

      Я пожал Марку Крысобою руку и хлопнул его по плечу, в ответ на его похлопывания.