Маньяк всегда прав. Вячеслав Жуков

блестели листья, вздрагивая под порывами ветра.

      На улице в этот час, кроме Валерки, никого не было. Город точно вымер, и дома с окнами без света выглядели, как мертвые.

      Но сейчас такое пустынное безлюдье вполне устраивало Валерку. Можно не бояться быть замеченным.

      Он торопливо шел по улицам, шлепая в новеньких ботинках прямиком по лужам. Голодный и усталый от переживаний, внезапно свалившихся на него, злой от бессонной ночи – он наплевал на ментов, не думая, что они могут поджидать его в квартире.

      Подходя к дому, все же посмотрел на окна.

      Света не было. Но в кухонном окне он увидел знакомый силуэт матери и был готов расплакаться. Ну кто, как не она, поймет все его беды и пожалеет?

      И он побежал к подъезду.

      Мать не спала. Сидела на стуле и глядела во двор. Увидела – кто-то бежит. Сердце подсказало – это ее сын.

      Дверь открыла тихо, чтобы соседи не слышали. И он, как привидение, скользнул в прихожую.

      – Валера, где ты был? Милиция три раза приезжала. Тебя спрашивали, – зашептала она. А у самой от волнения руки трясутся.

      Первым делом Валерка заскочил в ванную. Хотелось умыться и сбросить провонявшую одежду.

      – Я расскажу. Все расскажу, только умоюсь, – глухо прозвучал из-за двери его голос.

      Нина Николаевна ушла в кухню, плотно зашторила окно, но свет зажигать не стала. Вдруг милиция ведет наблюдение? Лучше не рисковать. Она зажгла на газовой плите две конфорки. От них света немного, чайник и кастрюлю супа можно подогреть.

      – Ты есть-то будешь? – зашептала мать, вернувшись к ванной.

      Сын не ответил, и Нина Николаевна испугалась, припала ухом к двери.

      – Валера!

      Она услышала его сдавленный плач.

* * *

      Они сидели в кухне, и Валерка рассказывал матери обо всем, что с ним произошло. Матери не надо было ни в чем клясться, убеждать, как этого твердолобого мента. Она поверит. И Валерка рассказал все, как было. Когда уже больше говорить оказалось нечего, он в подтверждение своих слов стукнул себя в грудь:

      – Не убивал я Наташку.

      Нина Николаевна прикурила от конфорки и мрачно сказала:

      – Я тебе всегда говорила: наживешь ты с ней неприятностей.

      – Мама…

      – Что, мама? Вертихвостка она, твоя Наташка. Все красивые бабы вертихвостки. – Нина Николаевна замолчала, задумчиво глядя на сына. – Тебе надо исчезнуть на некоторое время.

      Валерка удивился:

      – Да куда исчезнешь, менты везде найдут.

      Но Нина Николаевна только махнула рукой, настолько возражения сына показались ей неубедительными.

      – Есть еще, слава богу, места, где можно затеряться. Ты там пересидишь, а я тут выясню, что да как.

      – И долго мне там сидеть? – поинтересовался Валерка, не скрывая своего нежелания прятаться. Ведь мать, она такая, уж если что решит…

      – Сколько надо! – властно сказала Нина Николаевна. Сейчас в ней говорил руководитель, привыкший управляться с мужиками, и мать этого непутевого сына. Победило женское начало, и она сказала