Маленькая художница. Кэрол Мортимер

должны сами знать. Вы же его пригласили! – Мак пристально посмотрела на совладельца галереи.

      – Не думаю… – Джереми все еще смотрел на Джонаса. – А как его имя?

      – Джонас Бьюкенен. – Мак тяжело вздохнула.

      – Тот самый Джонас Бьюкенен? – Джереми выглядел удивленным.

      Так как Мак знала только одного Джонаса Бьюкенена, это был тот самый.

      – О, теперь я понял! – Джереми выглядел явно удовлетворенным тем, что сложил этот пазл. – Он пришел сюда с Эми Волтерс!

      Мак повернулась и увидела, что Джонас Бьюкенен действительно идет под руку с высокой рыжеволосой красоткой. Переговариваясь, они прошли к остальным гостям.

      – Эми – художественный критик издания «Персона», – сухо прокомментировал Джереми, глядя на мертвенно-бледное лицо Мак.

      Мак не нуждалась в разъяснениях, она прекрасно знала, кто такая Эми Волтерс. Господи, ну почему именно она пришла на выставку с Джонасом Бьюкененом! Будет нелегко вести себя очень вежливо с критикессой, когда рядом этот неприятный человек! Приглашения на выставку были разосланы пару недель назад, чтобы привлечь больше публики. Это значит, что Джонас мог заранее запланировать свой визит к ней два дня назад. И уже тогда он знал, что придет в Линдвудскую галерею сегодня вечером.

      «Мерзкая, хищная крыса!»

      – Как приятно снова видеть вас, Мак!

      Мак напряглась, ее прежняя нервозность сменилась негодованием. Она узнала этот саркастический тон – Джонас Бьюкенен действительно стоял позади нее. Взяв себя в руки, Мэри Макгуайр повернулась к нему, и ее лицо не выражало при этом абсолютно ничего.

      В отличие от Джонаса. Сказать, что Джонас был удивлен при виде художницы, – значило не сказать ничего! Перед ним стояла милая женщина с черными как смоль волосами, подобранными в высокую прическу, что придавало ей очарование и подчеркивало стройность ее шеи. Она была одета в красное шелковое платье до колен в китайском стиле, дополненное красными босоножками на высоком каблуке. Ее стройные ноги были просто идеальны. Если бы Эми лично не уверила его в том, что это и есть автор представленных на выставке работ, Джонас никогда бы ее не узнал!

      Сегодня Мак выглядела совершенно другой. Она была более взрослой, изысканной… А эти дымчато-серые глаза, обрамленные длинными черными ресницами, эта матовая бледность щек, чуть-чуть оттененная пудрой, эти пухлые и чувственные губы, покрытые блеском такого же оттенка, как подчеркивающее фигуру платье и босоножки на высоких шпильках.

      Одним словом, женщина, стоящая перед ним, выглядела как само совершенство! Кто бы мог подумать?! Такое превращение! Из оборванки – в роковую женщину! Благодаря одному только красному шелковому платью…

      Впрочем, как только она подняла на него глаза, он увидел знакомый непримиримый взгляд.

      – Мистер Бьюкенен, – сухо произнесла художница. – Джереми, это Джонас Бьюкенен. Джонас, Джереми Линдхерст – один из совладельцев галереи.

      Мак смотрела на их рукопожатие, размышляя о том, что сегодняшний