Первый иерусалимский дневник. Второй иерусалимский дневник. Игорь Губерман

смотрит в окно.

      227

      Блажен, кому достался мудрый разум,

      такому все легко и задарма,

      а нам осталась радость, что ни разу

      не мучались от горя от ума.

      228

      В силу разных невнятных причин,

      вопреки и хуле и насмешке,

      очень женщины любят мужчин,

      равнодушных к успеху и спешке.

      229

      С каждым годом жить мне интересней,

      прочно мой фундамент в почву врыт,

      каждый день я радуюсь, как песне,

      оклику, что стол уже накрыт.

      230

      Чисто элегическое духа ощущение

      мы в конце недели рюмкой лечим,

      истинно трагическое мироощущение

      требует бутылки каждый вечер.

      231

      Люблю величавых застольных мужей —

      они, как солдаты в бою,

      и в сабельном блеске столовых ножей

      вершат непреклонность свою.

      232

      Под пение прельстительных романсов

      красотки улыбаются спесиво;

      у женщины красивой больше шансов

      на счастье быть обманутой красиво.

      233

      Чтобы сделались щеки румяней

      и видней очертания глаз,

      наши женщины, как мусульмане,

      совершают вечерний намаз.

      234

      На закате в суете скоротечной

      искра света вдруг нечаянно брызни —

      возникает в нас от женщины встречной

      ощущение непрожитой жизни.

      235

      Женившись, мы ничуть не губим

      себя для радостей земных,

      и мы жену тем больше любим,

      чем больше любим дам иных.

      236

      По-моему, Господь весьма жесток

      и вовсе не со всеми всеблагой:

      порядочности крохотный росток

      во мне он растоптал моей ногой.

      237

      Я прошел и закончил достаточно школ,

      но, переча солидным годам,

      за случайный и краткий азарта укол

      я по-прежнему много отдам.

      238

      Женщину глазами провожая,

      вертим головой мы не случайно:

      в женщине, когда она чужая,

      некая загадка есть и тайна.

      239

      В сезонных циклах я всегда

      ценил игру из соблюдения:

      зима – для пьянства и труда,

      а лето – для грехопадения.

      240

      Живое чувство, искры спора,

      игры шальные ощущения...

      Любовь – продленье разговора

      иными средствами общения.

      241

      Но чья она, первейшая вина,

      что жить мы не умеем без вина?

      Того, кто виноградник сочинил

      и ягоду блаженством начинил.

      242

      Что я смолоду делал в России? —

      Я запнусь и ответа не дам,

      ибо много и лет, и усилий

      положил на покладистых дам.

      243

      Я устал. Надоели дети,

      бабы, водка и пироги.

      Что же держит меня на свете?

      Чувство юмора и долги.

      244

      Мужчина должен жить не суетясь,

      а мудрому