Пойте им тихо (сборник). Владимир Маканин

Дашенька звонила своему шефу и интересовалась – как дела? Все ли в институте идет гладко?

      Директор отвечал:

      – Дела-то идут. Но скучаем без вас, Дашенька… Скучаем.

      И это было правдой. В предприемной без нее стало вдруг безлюдно и пусто. «Вернется Дашенька, потолкую с ней, посоветуюсь – а уж тогда буду делать дело», – думал посетитель и, постояв в предприемной минуту-две, уходил прочь.

      Жизнь в институте продолжалась, как и положено, но несомненно, что дни и часы этой жизни изменили свою окраску на более серенькую. На более тусклую, на более будничную. Потому что Дашенька – это уже была не только молодая, и ласковая, и смягчающая деловые неурядицы женщина. Это было уже понятие. Это было уже нечто из сферы образов – ДАШЕНЬКА. Как зелень листьев. Как весна, которая для человека не только весна и не только очередное время года. Как дождь, который для человека не только дождь.

      Дашенька позвонила в Москву своей новой подруге Гале, велела зайти и проведать Андрея – подействовало ли на него одиночество и научился ли он наконец молчать? пошел ли урок впрок?.. Дашенька догадывалась, что каш он не варит и что ему сейчас несладко. Но хватило ли этого для перековки? – вот вопрос.

      И кажется, хватило.

      Подруга Галя навестила и была поражена – Андрей был не только катастрофически худ, он еще и одичал. Он ни разу за все эти дни не выходил из квартиры. Отвык. Дашенька уж давно отучила его от улицы. Он был весь домашний. Он бродил по квартире и грыз сухую макаронину, от голода его шатало. Правда, мозг его функционировал и работать он продолжал – стол был завален листками, свежеиспещренными цифрами и формулами.

      Галя сказала:

      – Вы же дикий человек…

      – А?

      – Разве можно так жить?! Вы вот-вот протянете ноги…

      Андрей молчал. Он только покорно улыбнулся. Теперь он без труда мог молчать и час, и два, и три.

      Галя посоветовала:

      – Сходите в магазин и купите еды. Хлеба. Масла. Сыр. Колбасу. И еще есть такие супы в пакетиках, если уж вы не умеете варить сами.

      – И все это можно купить?

      – Ну, разумеется.

      Нечто такое, под названием «магазин», Андрей помнил, но помнил смутно. Он много дней не ел.

      – И хлеба можно купить? – Андрей вдруг начал глотать слюну.

      – Если есть деньги, конечно, можно.

      – Вот так прямо даю им деньги – а они мне в обмен хлеб?

      – Ну ясно.

      Галя ушла, Дашенька строго-настрого наказала ей – не помогать оставленному и одичавшему мужу. Только навестить.

* * *

      Она немедленно позвонила Дашеньке и доложила, в каком жутком состоянии находится ее муж.

      – А как у него с речью? – спросила Дашенька.

      – То есть?

      – Он разговаривает?

      – Да.

      – Надо ему, видно, еще побыть в одиночестве…

      – Смотри, Дашенька, не перегни палку.

      – Я и сама уже волнуюсь. А что – он так уж плох?

      – Еле двигается…

      – Еле двигается, а все-таки говорит – ох уж эти мужчины… Как ты думаешь, сколько он еще выдержит?

      – Дня