Берега Ахерона. Борис Успенский

довольно-таки быстро, покачал головой и отставил амфору со слезами Диониса в сторону. Антонина вошла в комнату не сразу, постояла в коридоре, вытирая заплаканные глаза, а затем бросилась к матери.

      – Тебе не больно, мама? Ненавижу это животное, моего отца! От него вечно разит вином и потом! – вздохнула Антонина.

      – Диодор! Оставь нас! – потребовала Феодора тоном, нетерпящим возражений.

      Лекарь поклонился, пробормотал что-то неразборчивое и торопливо вышел из спальни.

      – Что ты себе позволяешь при слугах? Налей мне вина и слушай! – потребовала архонтесса, – Живее! Правильно говорит твой отец о замужестве! Давно пора.

      – Я не хочу! Я не люблю! – буркнула Антонина.

      Архонтесса бросила на дочь недовольный взгляд, едва заметно улыбнулась и взяла кратер с густым красным вином. С самого рождения она была посвящена Гекате, участвовала в мистериях, которые не могли искоренить даже Римские императоры. Как женщине, было больно и обидно, но как архонтесса презирала мужа и относилась к нему как винатор к хищнику.

      Малфан появился как-то неожиданно, поклонился. Феодора заметила хитрый взгляд слуги и брезгливо выплеснула вино на мозаичный пол.

      – Чего тебе? Ты что подслушивал под дверью? Вон! Я желаю поговорить с дочерью! Знаю, ты следишь за мной, евнух! – возмутилась архонтесса, – Следи так, чтобы я не видела.

      – Госпожа! Пришел патрикий Зимарх!

      – Проси! Антонина! Оставь меня, поговорим позже, – мягко сказала архонтесса.

      Девушка фыркнула, словно египетский зверек, презрительно измерила взглядом Малфана и нарочито медленно вышла. Феодора поднялась и набросила на плечи пеплос.

      – Феодора! Что случилось? Тебя ждали прошлой ночью, но…, – сказал партикий, – Опять архонт отстегал? И это жрица Гекаты?

      – Хочешь вина?

      – Конечно, хочу! Особенно из рук той, которая владеет таинствами, – усмехнулся Зимарх и сбросил плащ на пол.

      Архонтесса удостоверилась, что Малфан подслушивал за стеной, и прекрасно зная о каре, за супружескую неверность, была уверена, что раб не скажет ни одного слова мужу. Пусть слышит и думает о расплате и если проговориться, то сильно пожалеет об этом.

      – Скоро главный праздник Девы! – вздохнул патрикий, словно жил не в ожидании торжеств, а чем-то ужасным, – Второго базилевса Юлиана уже не будет, а жаль!

      – В таком случае иди к владыке Иоанну и покайся в грехах и становись рабом! – мягко ответила Феодора и поправила волосы.

      Пеплос упал с плеч и Зимарх увидел повязки, пропитанные бальзамом и кровью.

      – Мда! Досталось тебе! И после этого ты будешь утверждать, что ты не раба гинекея?

      – Не твое дело! Зато я посвященная Гекаты, а не раба Христа! – возразила архонтесса и застонала от боли при резком движении рукой, – Зачем пришел? У меня муж ревнивый.

      – Да уж видел! Только он тебя к древним богам ревнует, а я не Аполлон, не Геракл и даже не Хромой. За племянника пришел просить! Нравится