Белоручка. Александр Субботин

Аркадию Васильевичу в умении организации таких гражданских протестов было нельзя, и он неизменно водил за собой возмущённую кучку несогласных.

      Поговаривали, что ради обучения подобным навыкам организации протестов он даже летал за границу, посещал там разные семинары и курсы. Но это было очень давно, ещё в юности, когда он по недальновидности вступил в одну из федеральных политических партий. Она, кстати, и поспособствовала ему в получении иностранного гранта на обучение. Но затем он крупно разругался с руководством и бросил на стол партбилет. Всё это, конечно, стало следствием негибкости Бабкина и его невозможно тупого самомнения. Однако с тех пор он положил себе раз и навсегда ни с кем в объединения не вступать, а если и вступать, то только тактически, ибо работать надо исключительно на себя, а на всех работать – глупо и унизительно.

      Так Бабкин и жил в Рошинске и вёл с системой свою нескончаемую борьбу.

      – Анфиса, – обратился Бабкин к девушке, одновременно наливая кофе в маленькую чашку из большого сервиза, чтобы придать утреннему завтраку некоторый аристократизм и западный оттенок, – не надо ставить телегу впереди лошади.

      Анфиса посмотрела в ответ с брезгливостью.

      Бабкин с чашкой сел за стол и принялся пить кофе мелкими глотками. При этом его белёсые брови хмурились, а лицо становилось красным.

      – Придумаем для старого чёрта что-нибудь ещё, – предложил он, как бы продолжая свою мысль.

      – Давай, придумай!

      – Ну не сейчас же? – удивился Бабкин.

      – А когда? Если ты говоришь, что так легко придумать, то и придумай сейчас же.

      – Сейчас для этого не время.

      – А когда будет время? Завтра может оказаться поздно!

      – Сейчас я хочу выпить кофе, – важно ответил Бабкин.

      Далее разговор перешёл в разряд тех наибанальнейших утренних споров, которые могут возникнуть только между глупым мужчиной и некрасивой женщиной. Наконец Анфиса не выдержала и отправилась в ванную причёсываться и приводить своё лицо в привычный для окружающих вид. Этот сигнал означал для Бабкина, что она скоро уйдёт, и Аркадий Васильевич вздохнул с облегчением.

      – Кстати… – вдруг услышал он голос Анфисы из ванной, а затем даже увидел её высунувшееся лицо с одним подведённым глазом.

      От такого зрелища его несколько передёрнуло.

      – Мне мой говорил о каком-то письме от губернатора, – продолжала Яцко. – Ты ничего не знаешь? Даже странно.

      Тут Бабкин действительно припомнил, что на днях он получил по электронной почте письмо, и даже, кажется, адрес отправителя был как-то связан с адресом губернской администрации, но он его не прочёл, а отложил. А затем и вовсе забыл.

      – Да, было что-то такое, – нахмурив брови, задумчиво ответил Бабкин.

      – Так что там? Конкретнее?

      – А я его так и не прочёл. Ты ведь