Флоксы пахнут разлукой. Московские рассказы. Рута Юрис

то ли в бред от высокой температуры то ли в сон, который мучил её уже, почитай, четверть века.

                                          * * *

      Катину семью выселяли с разгромленной Собачьей площадки в Черёмушки. Над руинами Собачки нависали уже посохинские творения, прозванные в народе – мишкиными книжками.

      Маленькая комнатёнка столетнего особнячка, бывшая дворницкая, была забита тюками, узлами, чемоданами.

      Отец сам собирал свой чемодан и старого образца саквояж. По – особенному укладывал любимый белый чесучовый костюм и шёлковые сорочки с прошвами, даже маме не доверял. Где – то раздобыл картонку для велюровых шляп. Щёголь он был.

      Немецкий трофейный аккордеон был убран в специальный футляр, купленный пару лет назад на Тишинском рынке у какого – то безногого инвалида. Безногий инвалид этот, сидевший на деревянной подставке с колёсиками из подшипников, своей синюшной и небритой физиономией напугал Катю, поехавшую на рынок вместе с отцом. Инвалид вытащил из кармана замурзанный носовой платок, в который был завёрнут петушок на палочке.

      – Возьми, дочка… У цыганки на вокзале купил для своих деток.

      Шестилетняя Катя попятилась и заревела, а отец повёл зарёванную дочку к воротам, где продавали мороженое.

      Облизывая эскимо, Катя шла за руку с отцом и читала названия магазинов и улиц. По слогам. Только – только читать научилась.

      – Ма – ла – я Гру – зин – ская у – ли – ца!

      – Молодец, дочка!

      – Мос – ка – тель – на – я лав – ка. Пап, а это что такое?

      – Это, Катюш, гвозди всякие там, замки… Зайдём?

      – Не – а, я устала. Возьми на ручки!

      Отец посадил Катю себе на плечи. Она обожала сидеть у отца на плечах.

      Так здорово смотреть на всех сверху! Иногда мороженное капало отцу в волосы, а Катя, думая, что отец будет ругаться, делала вид, что целует его, а сама слизывала мороженное с его головы. Отец всё понимал, но виду не показывал, только спрашивал: «Хорошо сидишь?». Катя отвечала, как Машенька из сказки: «Высоко сижу, далеко гляжу!» Они смеялись вместе, и отец шёл дальше, подпрыгивая, да приговаривая: «По ухабам, по ухабам…».

      – Вот, купил для аккордеона, – цокая языком, сказал отец, показывая жене и тёще купленный футляр, сделанный из дорогой кожи цвета молочного шоколада, с красивыми медными замочками. Кате он очень понравился. От него приятно пахло чем – то совершенно непонятным, но очень приятным и загадочным. На внутренней стороне было что – то написано. По – французски. Так сказал отец. Уставшая от прогулки девочка залезла в купленный для аккордеона футляр и задремала там.

                                           * * *

      Кто – то стал теребить Катерину за плечо…

      Катерина приоткрыла глаза. Это была сестра Надежда. Сзади стояла тетя Зина. У них были ключи от её квартиры – «на всякий пожарный», как сказал бы папа. Они обе примчались утром, потому что никто не поднимала