Остановиться, оглянуться… (Поэтический дневник). Илья Ицков

моей жены присматривать за правнуком, она и тут стояла на страже моих интересов, пытаясь дознаться, не носит ли кто-нибудь мои драгоценные вещи.

      Она прожила большую жизнь. Болезнь сковала её далеко за восемьдесят. А до этого она продолжала баловать нас немыслимыми обедами. Я помню, когда ей было плохо, к нам приходил доктор Левант – ну чисто персонаж Шолом-Алейхема, евреистый донельзя. Сначала он не спеша ел первое, второе, выпивал компот, затем долго мыл руки и только потом устанавливал диагноз: «Будешь жить». И тут приступ быстро заканчивался, и продолжали поступать распоряжения и команды. То тут, то там слышен был громкий бабушкин говор. Она была настоящим боевым командиром в жизни.

      Страж нашего долгого и счастливого детства, ангел-хранитель нашей семьи, она и сейчас всегда с нами – в нашей любви, нашей памяти, в нашей благодарности.

      Мы до сих пор упоминаем её словечки, её выражения, её говор.

      Упоминаем – значит, вспоминаем.

* * *

      В расшатанных вагонах тряслось моё будущее детство. Война отвлекала людей от привычного хода вещей, убивала их, уничтожала. Через войну, через страдания пробиралась истина моей жизни. Я иногда смотрю на мир глазами моей бабушки, по счастливой случайности уехавшей в отпуск подальше от границы 15 июня 1941 года.

      Едва переступив порог отцовского дома, она услышала о начале войны. Прадедушка Меир тут же принял решение уезжать. Немцы шли по пятам, и всё же удалось спастись. Потом долгая дорога в город Златоуст в эвакуацию. На одной из станций бабушка побежала менять вещи на еду. Поезд тронулся. В вагоне осталась моя маленькая мама. Они нашли друг друга только спустя трое суток. Тогда у совсем ещё молодой бабушки Сони появилось много седых волос.

      Иногда вместе с ней я переживаю воспоминания о красном командире в крылатой будёновке. Это был мой дед. А потом легенда-быль о бабушкином брате, который не пришел с Финской. И вслед за этим – печальная повесть о судьбе мужа родной бабушкиной сестры…

      …42-й год. Урал. Эвакуация. Каждый вечер – это томление ожидания писем от родных. Фронт далеко – фронт рядом. Похоронки – долетающие птицы скорби.

      1985–2018

      «Я запускал давно бумажный змей…»

* * *

      Я запускал давно бумажный змей,

      Он вверх летел и быстро возвращался, —

      Так я обычным детством наслаждался,

      Лежал, открытый тишине полей.

      Кузнечик возле уха стрекотал,

      Червяк болтался на сухой делянке.

      Я снова к солнцу змея поднимал,

      И кровь сочилась из привычной ранки.

      И вскачь гурьба летела лошадей,

      И ветер обгонял мои желанья,

      И ждали мы отчаянных дождей —

      Они смывали детства расстоянье

      Всего чуть-чуть. Вся жизнь до той поры

      И падала, и тотчас же взлетала,

      И всё опять как будто исчезало…

      В мои послевоенные дворы,

      К сараям, где окурки прошлых дней

      Раскурят