Три мудреца в одном тазу. Александр Рудазов

зарыдала дочь.

      – А я тебе предлагала собаку завести – они долго живут. Давай возьмем у тети Любы щеночка? У них как раз скоро Полкан кутят принесет.

      Пуделиху тети Любы действительно звали Полканом – когда покупали, то не смогли разглядеть половые признаки под кудрявой шерстью, и в конце концов какой-то знаток сказал, что это мальчик. Через два года, когда «мальчик» принес щенков, ошибку поняли, но переименовывать не стали – слишком уж привыкли к имени. Да Полкан и сама привыкла – всегда откликалась, когда ее так называли.

      Третья попытка тоже завершилась неудачно – Оля не слишком-то любила собак.

      Отец семейства задумчиво почесал переносицу и сунул руку в клетку – вытащить усопшего. В следующую секунду раздалось сразу четыре оглушительных крика.

      – Папа, папа, он живой, живой!!!

      – А-а-а, [цензура], мой палец!!!

      – Петя, не смей материться при детях!!!

      Четвертым орал хомячок Рикардо. Громче всех. Он возмущался до глубины души – подумаешь, не дошел до спаленки, уснул прямо рядом с кормушкой! Обязательно надо тыкать в бок всякой гадостью!

      Но про него все тут же забыли. Счастливая Оля схватила свою клетку и убежала в каюту – да побыстрее, пока обозлившийся папа не выкинул грызуна за борт. А все остальные устроили консилиум вокруг приплясывающего и вопящего от боли Колобкова – озверевший Рикардо прокусил ему палец насквозь.

      – Прямо сквозь кость!… прямо сквозь кость!… – орал Петр Иванович, брызгая на всех кровью. – Чертов хуймяк!!!

      – Надо говорить «хомяк», папа! – вякнула Оля, еще не дошедшая до каюты. И едва успела увернуться – любящий папочка швырнул в нее тапок.

      – Петя, убери руку, дай я посмотрю, Петя, убери руку, дай я посмотрю… ну, Петя! – приговаривала жена, хлопоча вокруг мужа.

      – Это вас бог наказал! – довольно хрюкнула Зинаида Афанасьевна. – Господь шельму метит!

      – Надо прижечь ранка, этот крыс может быть ядовитый! – вмешался Грюнлау.

      – Да не, надо просто водочкой сполоснуть, – сипло посоветовал Петрович. – Иваныч, давай я принесу, а? Где у тебя ключи от бара?

      – Папа, ты чего скачешь? Сам же говорил – на палубе не скакать!

      Это явились на шум близнецы. Вадик и Гешка – оба одинаково пухлые, широкоплечие, коренастые. Они крайне обрадовались развлечению и начали пихать отца в спину и живот, только усилив болезненные вопли.

      – У? О? – задумчиво посмотрел на столпотворение Гена.

      – Уяк, – согласно кивнул Валера.

      Эти двое так давно работали в паре, что научились разговаривать одними междометиями. И отлично друг друга понимали.

      – Эй, на баке! – крикнул из ходовой рубки Василий Васильевич. – Ветер уже в четыре балла, а тут еще вы штормите! Возьмите фордун, да выдерните его!

      – Кого взять? – не понял Сергей.

      – Веревку, мазут, веревку! Вон, от мачты к борту тянется! Отвяжите ее к чертям – зря болтается только! И выдергивайте!

      – А кого выдергивать-то?

      – Зуб!