Звучат лишь письмена. Борис Александрович Васильев

Начальник отдела, оперуполномоченный уголовного розыска, участковый.

      – Я спрашиваю, кто первый?

      Сержант опять смутился, почувствовав раздражение в голосе Кима.

      – Участковый, старший лейтенант Карзанян. Он и в прокуратуру звонил, и в райотдел. Карзанян прямо отсюда поехал в райотдел.

      – Ясно, – коротко ответил Логвинов.

      В прихожей, головой к двери, уткнувшись лицом в пол, лежал человек в старомодном пиджаке и желтых ботинках с галошами. На правом виске темнело пятно запекшейся крови. Рядом стоял эксперт из криминалистического отдела управления Карамышев.

      – Я закончил, Ким Климыч, – поздоровавшись с Логвиновым и Сычевым, бодро, будто каждый день выезжал на трупы, заявил он. – Версия такая: ударили его сзади чем-то вроде металлического прута, когда он открывал дверь. Втолкнули в прихожую. Дверь захлопнули.

      – Это ты следователю расскажи, когда приедет. Ему нужнее.

      – А она уже была. Составила протокол осмотра места происшествия и укатила. Велела тебе к ней ехать, как появишься.

      – У меня тоже все, – выходя из кухни, где он мыл руки, добавил судмедэксперт. – Можно забирать тело?

      – Когда произошла смерть?

      – Часов двадцать—двадцать пять назад. Точнее скажу после вскрытия. К вечеру дам заключение. Думаю, ничего нового не добавлю.

      – Вадь, ты в отдел или со мной? – спросил Ким.

      – Куда нам убийства раскрывать! – ответил Сычев. – Нам бы чего попроще. Поеду в район, за семь верст киселя хлебать. В Костине корова пропала. Вот это происшествие. Уголовный розыск района с ног сбился, помощи просят. Кстати, этот пулеглот твой, Семеныч, советовал мозгами работать. Вот ты и подумай, как старика в правый висок саданули, если замок с правой стороны двери, а рядом стена. Я про…

      Он вдруг замолчал, увидев из кухни, куда они с Кимом вышли, чтобы не мешать установить носилки, как санитары перевернули тело на спину и, уложив, накрыли простыней. Вадим покачнулся, зубы сжались от резкой боли в затылке, будто голова его попала в тиски, а сердце на долю секунду остановилось. К горлу подступила тошнота. При взгляде на товарища у Кима мелькнула мысль, что у врача должен быть нашатырный спирт. Но Сычев уже справился с собой, и Логвинов быстро отвернулся, делая вид, что не заметил его минутной слабости. Стоявший неподалеку сержант Стрельников с каменным выражением на лице проводил взглядом санитаров. По его внешнему виду нельзя было понять, как он относится к происходящему. «Ну и выдержка у парня! – восхитился Ким. – Держится так будто каждый день с трупами общается. А, ведь, сказал, что в первый раз».

      Оставив Стрельникова в прихожей, Ким вошел в комнату старика, которому, как он успел заметить, было не меньше восьмидесяти пяти. Судя по всему, был он не только стар и дряхл, но и одинок. Время тут словно остановилось с полсотни лет тому назад. Некогда просторное помещение было так плотно заставлено тяжеловесной, темного дуба мебелью, что между отдельными предметами вряд ли удалось бы просунуть даже лист бумаги. Все свободное пространство над придвинутыми