Архимаги не ищут лёгких путей!. Кирилл Геннадьевич Тесленок

на фоне которого стоит дама, на Чертянск совсем не похож. Чертянск чёрный и страшный, над ним вечно висит смог, и гордо реет дымный шлейф от труб мануфактур. А этот "Чертянск" намного меньше, нет смога и труб, нет даже крепостной стены. Художник нарочно исказил реальность в угоду красоте?

      Впрочем, это мелочи. Самым важным Софье показался символ в конце надписи – сердечко! Сердечко, пронзённое стрелой, выведенное идеально ровно недрогнувшей рукой. Рукой педанта.

      Зачем у Бенедикта висят такие портреты? Кто эта толстая… толстая фифа? Кто она Бенедикту? Родственница? Мама, тётя, старшая сестра? А зачем тогда сердечко? Неужели любовница?

      Софья аж задохнулась от возмущения. Тут молодая красавица без пары страдает, а он на… сорокалетних фиф краску переводит! Как жить после такого? Лучше бы её тот упырь в подворотне растерзал!

      Не успела Софья мысленно высказать всё, что думает о юном геронтофиле, как в голову ей пришла новая мысль. Может, это не дом Бенедикта, а его учителя, главного городского мага? Бенедикт тут просто проживает и работает, как подмастерье в гильдии, помогает своему учителю. А что? Очень даже возможно! Тогда сорокалетняя фифа – просто жена главного мага!

      А он не возмутится, что его ученик привёл в его дом какую-то фи… умницу, красавицу и рукодельницу?

      Впрочем, что гадать, лучше спросить у самого Бенедикта. Где он, кстати? Вроде бы обещал быстро вернутся.

      И тут полная дама на картине подмигнула Софье. Это произошло так быстро, так плавно и так естественно, что девушка сначала даже не поняла, что произошло. Лишь через несколько секунд шестерёнки в голове Софьи закрутились, и девушка уставилась на портрет во все глаза. Но тот больше не двигался.

      Показалось?

      Софья встала с дивана и, приблизившись к портрету, осторожно потыкала в рамку пальцем. Нарисованная дама хранит молчание, загадочно улыбаясь.

      – Воображение, – сказала Софья и мысленно смахнула пот со лба.

      И тут портрет снова ожил.

      – Ага! Оно самое! – заявила дама и начала выбираться из картины. Её пальцы прошли сквозь границу между нарисованным и реальным миром, обретая плоть и кровь, схватились за раму.

      Взвизгнув, Софья отпрянула назад и рухнула на диван. Светлые боги, что за чертовщина?! Может хватит на сегодня?

      – Не бойся, моя хорошая! – дама выбралась по пояс. Она продолжала мило улыбаться, что в текущей ситуации придавало её лицу невероятно жуткое выражение. – Я просто заберу себе твоё молодое тело! А ты поживёшь в картине вместо меня! Аха-ха-ха!

      – Бенеди-и-и-икт! – завизжала Софья, выставив перед собой подушку, как последнюю защиту.

      Послышался топот, дверь с грохотом ударилась о стену, и в комнату ворвался запыхавшийся Бенедикт. Видимо бежал аж со второго этажа, перепрыгивая через ступеньки.

      Софья со скоростью, достойной зависти, метнулась ему за спину.

      – Что случилось?! – спросил Бенедикт, водя взглядом по сторонам, словно сканируя комнату.

      – Картина! Она живая! – прокричала