Камень ацтеков. Елена Долгова

запад нас теченьем отнесло.

      Горел рассвет, прохладный бриз

      Нес аромат земли,

      Давно растаяли вдали

      Испанцев корабли.

      Но странен берег был чужой,

      Уныл, суров и гол.

      Скелет дельфина – знак плохой —

      Мой брат в песке нашел.

      Дублон старинный отыскал,

      (Тот был в земле сырой),

      Да ветхий в ржавчине мушкет

      Прикрыт морской травой.

      Мы воду приняли на борт

      И в полдень плыли прочь,

      Держали курс в спокойный порт,

      Нас настигала ночь.

      Нас парус догонял чужой,

      И капитан велел

      Готовить пушки, только бой

      Начаться не успел.

      Блестел бортами галеон,

      Играл на мачте флаг,

      Внезапно вечер потускнел,

      Стемнело просто так,

      Распались галереи, стяг,

      Громада парусов.

      И не осталось ничего

      От призрачных бортов.

      Наш старый кормчий Джо сказал:

      «Кто первым галеон

      Увидел, тот, считай, пропал,

      В порт не вернется он.

      Беда! Коснется моря зов,

      В пучину позовет,

      Тот призрак – гибель моряков,

      Он смерть в воде несет».

      Смутились мы, но крепкий ром

      Печали заливал.

      Мой брат молчал, темнел лицом,

      А к ночи рассказал:

      «В тот день запутал, видно, Враг:

      Тревогу поднял я.

      Погибель предвещает знак,

      Меня не ждет земля.

      Заплачет Мэри, спросит мать,

      Где младший бродит сын?

      А мне на дне морском лежать,

      Вернешься ты один…»

      Баррет, охваченный смутным предчувствием неприятностей, дослушал длинную балладу до конца, потом встал и молча вышел в ночь. В темноте злобно лаяли портовые собаки. Худой подозрительного вида человек с прикрытой тряпкой щекой скользнул мимо, пирату он показался знакомым. Поодаль монотонно ругались, потом раздались звуки драки, всхлип и шум неловкого падения.

      Почти трезвый Баррет прошел два десятка шагов, пока не наткнулся на лежащее ничком тело. Оно оказалось исколотым ножами и еще теплым. Судя по одежде, убитого успели обыскать и дочиста обобрали. Англичанин на всякий случай вытащил свой нож, но улица оставалась пустой, убийцы, должно быть, уже исчезли, унося скудную добычу.

      – Проклятые мародеры.

      Повинуясь наитию, он повернул обратно, диск полной луны освещал крыши, булыжник мостовой, стены, крыльцо черного хода таверны. Фигура в жемчужно-сером платье замерла, отбрасывая призрачную тонкую тень.

      – Это ты, Пэм?

      Певица не ответила.

      – Брось прикидываться, я знаю, что это ты. Не стой тут в темноте, ночные переулки – гиблое место.

      – А мне все равно.

      – Глупости…

      Баррет чуть было не брякнул про обобранный труп в конце переулка, но вовремя прикусил язык.

      – Я больше не стану сегодня петь, – равнодушно отозвалась