Моя война. Юрий Алексеевич Слатов

воткнул в погоны по две маленькие звёздочки и снова превратился в лейтенанта.

      – Как какой? Профессиональный. День шофёра. Гулять будем. Ну, давай по сто грамм фронтовых за прибытие.

      Мы выпили водки из солдатских кружек. Соснович тут же налил ещё.

      – И за знакомство. Завтра рота придёт – обмоем это дело по-настоящему.

      – Слушай, а сколько в роте человек?

      – Бойцов? Семьдесят восемь голов. Плюс командир – Мишка, зам его – Марчелло, ты – замполит, три взводных, да я – старшина. Завтра со всеми познакомишься. А сейчас в роте осталось девять оболтусов. Много говорим. За знакомство!

      – За знакомство!

      Глава восьмая

      Спиртное булькнуло в мозгу, и сразу стало веселей. Когда мы вышли на крыльцо модуля, где располагалась наша пятая рота, мне уже не казалось, что всё вокруг было новым и незнакомым. Да и я уже не выделялся своим внешним видом от остальных. Ветер усиливался. Он уже не беспокоил порывами, а дул мощно, колючим, тугим валом толкая в грудь или спину. Мы пошли в столовую. Мимо нас в том же направлении строем двигались солдаты. Многие с интересом оглядывались на меня, сразу определяя новенького. Бойцы колонной по одному заходили в главный вход здания с металлической крышей. Соснович назвал его цээрэмкой. Олег подтолкнул меня по направлению к другой двери, где народа было значительно меньше:

      – Там зал для офицеров и прапорщиков. Хотя кормят всё равно из одного котла.

      После прогулки под песчаным дождём в помещении мне показалось уютно и комфортно. Десяток столиков. Солдат в белом фартуке и колпаке разносил тарелки с едой. Мой старшина поприветствовал сразу всех:

      – Приятного аппетита! У нас новый замполит!

      Обеденный зал загудел. Всё пришло в движение. Мне протягивали руки. Представлялись. Не запоминая имён, я добротно пожимал чьи-то ладошки. Улыбался. Не успевая отвечать на одни вопросы, тут же слышал другие:

      – Как там Союз? Откуда приехал? С какого училища?..

      Соснович усадил меня за стол. Махнул всем рукой:

      – Ну, что как мухи налетели? Дайте человеку пожрать.

      Потом закричал в сторону солдата-официанта:

      – Э, боец! Давай метай на стол! Что там у нас сегодня?

      – Олег, постыдился бы, – прапорщик за соседним столиком повернулся к нам, – что это ты нового замполита «парашкой» решил угостить? Поляну бы накрыл праздничную. У тебя ж в закромах всё есть.

      – Есть, есть! Да не про вашу честь. Завтра рота вернётся, вот и накрою. А пока пусть попробует нашей хавки.

      Обед оказался таким же невкусным, как и на кабульской пересылке. Только здесь, в отличие от того, кроме тушёнки на столе стояла большая тарелка с килькой в томатном соусе. Соснович почему-то назвал её красной рыбой. Ещё я отметил для себя, что всё, что присутствовало на столе: и хлеб, и тушёнка, и килька, – было накрыто марлевыми колпаками. Предположил, что это защита от мух, которых здесь было в избытке. Олег подтвердил мою догадку:

      – Ешь, не зевай – мух отгоняй! А-то сразу в супе будет десяток!

      Не сказать чтобы сытыми, мы вышли на крыльцо столовой.