Моя война. Юрий Алексеевич Слатов

Представляюсь…

      – Расслабься, лейтенант.

      Командир батальона воткнул в меня насмешливый взгляд и почти минуту молчал. Я смотрел на него. И снова мне стало неловко. В первую очередь за свой внешний вид: после недельного пребывания в Ташкенте, после всех пересылок и перелётов выглядел я, мягко сказать, помято.

      – Ну что, лейтенант, водку пьёшь?

      Вопрос сбил меня с толку.

      – В смысле?

      – В прямом! Водку, спрашиваю, пьёшь?

      – Так точно. Бывает…

      Майор поморщился и повернулся к Сосновичу:

      – Ну вот, старшина, опять прислали пьянь. Ладно. Иди, устраивай своего нового комиссара. Что там у тебя опять хрень какая-то по бане? Зампотыл жаловался…

      – Какая хрень, товарищ майор?

      Старшина говорил с командиром ровно и спокойно. Мне это понравилось.

      – Он сначала приказал разбивать снарядные ящики, а потом сам же, блин, разорался – на фига разбили? А зашивать тогда чем?

      Комбат только махнул рукой и уже на ходу добавил:

      – Ладно, разбирайтесь сами. Но к Новому году чтоб баня блестела!

      Соснович снова заговорил со мной. Заговорил так, как будто мы с ним были знакомы не десять минут, а десять месяцев:

      – Баня у нас тут малёха подгорела. Вот делаю ремонт. Всё ж сам достаю, да ёще и получаю от придурка этого – зампотыла. Ладно, Юрка, пойдём. Пока в каптёрке вещи бросишь. Потом к Омеле зайдём. Он сегодня болеет с похмелюги.

      – Слушай, Олег, а что это у тебя за акцент такой?

      Я почему-то моментально забыл про свои «страдания» по поводу уставных отношений и принял дружескую манеру общения.

      – Какой акцент? Я и не замечаю. Может, белорусский? Я ж из сябров. Из-под Минска.

      – Ага. Наверное.

      Мы направились в сторону модулей. Всего их было шесть штук. Всё те же типовые щитовые бараки. Из некоторых окон торчали наружу какие-то ящики.

      – Олег, это что?

      – Где? – он посмотрел по направлению моей руки. – Как что? Кондиционеры. Ты что, раньше кондиционеров не видел?

      «Странно, – подумал я про себя, – может, просто никогда не обращал внимания».

      – Видел, наверное, но…

      – Кондёр – это жизнь! Летом без него сдохнешь. Сейчас уже прохладнее, терпимо стало. А летом – просто пиндец! Хотя и сейчас не подарок. Вот, через часика два задует «афганец» – наешься песку.

      Старшина вёл меня через плац, успевая рассказывать и показывать мне, где что располагается. Тут же, не переключаясь, он отвечал кому-то, проходящему мимо, и сам кому-то кричал и кого-то спрашивал:

      – Здесь у нас штаб батальона. Саныч, привет! Где Куничкин? А хрен его знает. Если в роте – щас пришлю.

      Тут же мне:

      – Куничкин сегодня – дежурная машина. Вот – офицерская общага, там, дальше, нужник. Слева – женский отсек, справа – мужской. Вон, смотри, столовая…

      И опять кому-то:

      – Серый! У нас заменщик к Омеле приехал! Он, наверное, и не знает ещё. Зайди, скажи, пусть готовится выставляться…

      Мне:

      – Наши только