На краю империи: Камчатский излом. Сергей Щепетов

стараясь повторить на свободных местах написанные ранее буквы.

      – Ну, все, – сказал писарь и потянулся, хрустнув суставами. – Кажись, осилил! Сейчас зачту, а ты слушай и запоминай – потом с тебя спросится.

      Митька слушал, и ему казалось, что из одного морока он попал в другой. Заказчику острога предписывалось в кратчайшие сроки предоставить для нужд экспедиции столько-то людей и лодок, а затем приступить к подготовке жилья для прибывающих мастеровых, солдат и матросов, а также временных складов для грузов. Большерецкому казаку Митрию Малахову в обязанность вменялось понуждать заказчика к скорейшему исполнению вышеназванного и о всяком нерадении немедля доносить капитан-лейтенанту Е. И. В. флота Мартыну Шпанбергу.

      – Высоко вознесся, служилый, – усмехнулся Степан Алексеевич, закончив чтение. – Смотри не упади – расшибешься!

      – Я того не просил! – слегка испугался Митька. – Тебе всяк скажет: столько людей и батов во всей округе отродясь не бывало! Да и половины не сыщется, тем более разом!

      – Ясное дело, – охотно согласился писарь. – Указано-то с накидкой.

      – Эт почто ж?

      – Молодой ты еще, службы не разумеешь, – мудро усмехнулся старый солдат. – А она, служба-то наша, на грехе да провинности держится. Я, к примеру, чо не исполню – тебя виноватым сделаю, а коль ты не пожелаешь вину принять, так за себя ответчика сыщешь. Или у казаков не так?

      – Так, конечно… – признал Митька. – В опчем, сколь заказчик людей и лодок не выставит, все одно виноватый будет, да?

      – Во-во, уразумел, значит, – кивнул писарь. – Ну, ты наигрался? Вертай бумагу – мне ее по счету сдавать.

      Поданный лист оказался разрисован сплошь, без просветов. Степан Алексеевич собрался присовокупить его к пачке черновиков.

      – Эк разукрасил, черт косорукий! Погоди-ка: ижица… глаголица… Ты писал?! – уставился он на обомлевшего Митьку. – Это не моя рука!

      – Не учены мы писать-то…

      – Фиту, говорю, вот эту ты нарисовал?! – не отставал писарь.

      – Буквица, что ль, такая? – робко переспросил служилый. – Ну я… Там такая ж была – в начале полосы, что углом идет.

      – Не полосы, а строки… Точно не учился? Не врешь?

      – Где уж нам…

      – И пера в руках не держал?! – допытывался писарь.

      – Как же не держал-то? – обиделся Митька. – Много перьев передержал! Ну, когда птицу дербанил.

      – Балда… Знаешь что? Ну-ка… – Осененный какой-то идеей, писарь выхватил чистый лист бумаги и заработал пером. Через некоторое время он удовлетворенно крякнул: – Вот так! А ну, садись на мое место! Перо бери! Да не это, мое возьми! Видишь буквицы? Вот сиди и рисуй такие ж! Перо в чернилах не топи, а бери на кончик, по малости. И не дави шибко – не железное. Понял?

      – Угу…

      – Давай, старайся! А я пойду приказ подписывать – пронеси, Господи!

      – Что, шибко лют начальник? – понимающе спросил казак.

      – А то! Во, видал? – Писарь разинул шербатый рот. – Думаешь, сами выпали?

      Митька исписал всю оставшуюся свободной часть листа. Когда