Фатум. Том четвёртый. На крыльях смерти. Андрей Леонардович Воронов-Оренбургский

переборы кавакиньо1, в которые вплетались тоскливые ноты беримбау2.

      – Ваша светлость, сеньор де Аргуэлло, люди Сан-Ардо никогда не забудут, что вы сделали для них.

      – А я, как Иисус, смог допустить это,– капитан устало посмотрел на сидевшего перед ним Лопеса и язвительно улыбнулся.

      – Вы крепко самолюбивы,– покачал головой трактирщик и заботливо подлил капитану душистого вина.

      – Есть такой грех… – дон надкусил яблоко.

      – Как говорится,– Лопес осекся, понимая, что в своей хмельной откровенности идет на краю дозволенного, но под требовательным взором офицера продолжил: – Как говорится в народе: каков корень – такой и плод. Батюшка ваш тоже, точно неприступный бастион… Не случайно же его кличут не только Святым, но и Железным Доном…

      Луис усмехнулся: трактирщик был прав, только он, конечно, трусил и оттого не сказал крепче.

      – Да… Эти скоты успели много здесь наломать дров,– капитан выпустил в потолок облачко дыма и задумчиво поглядел на мерцающий кончик сигары.

      Трактирщик согласно затряс головой, болезненно придерживаясь рукой за изуродованную щеку.

      – Это не жизнь, сеньор, а горящая земля под ногами… Но что нам делать, ваша светлость? Разве овца способна спорить с волком?

      – Встать! Прежде всего встать с колен и драться, если в дом лезет зверь. Ведь ты здесь не один, Лопес…

      Наступило молчание. Трактирщик пару раз вздохнул и с недоверием к тому, что жить можно как-то иначе, по-смотрел из-под бровей на капитана – человека, спасшего жизнь их пуэбло. Он долго и внимательно, точно хотел понять скрытый секрет, разглядывал его руки, лицо, шпагу… Затем шепнул сдавленным голосом:

      – Я понимаю вас, сеньор де Аргуэлло, в жизни наступает момент, когда пропадает страх, но…

      – Что «но»?

      – Зверь зверю рознь… – Лопес перекрестился и потупил глаза.– Простите, ваша светлость, но моя таверна не церковь для исповедей.

      – Ну вот что… – дон Луис пристально посмотрел на трактирщика, и того передернуло от горячего взгляда черных, что кофе, глаз.– ОН был здесь?

      – Нет, нет,– втягивая голову в плечи, совсем тихо пролепетал Лопес.– Я даже не знаю, о чем вы говорите, сеньор…

      – Зачем врешь? Ты разочаровал меня, старик. Я думал, мы как пальцы на одной руке, сжатые в кулак против зла, а ты…

      – Прошу вас, дон Луис! – взмолился Лопес.– Не просите от меня так много… Боже мой, за что вы так пытаете меня? И что хотите доказать?

      – Только то, что я доказал себе в очередной раз,—Луис грустно усмехнулся и затушил сигару.– У меня нет настоящих союзников и друзей… Ладно, это был всего лишь экзамен для вас всех… И вы его не сдали. Но в следующий раз оценок не будет. Мой эскадрон просто проедет мимо.

      – Только не это, только не это, ваша светлость!

      Трактирщик мгновенно припал к руке капитана.

      – Тогда какого беса вы все молчите?! Я опросил каждого, и каждый словно без языка. Вы должны стать мужчинами, наконец! Женщин из вас, один черт, не получится. Проще всего твердить: ничего не вижу, ничего не слышу, не говорю… Так здесь пропадали люди до прихода бандейры, Анжело? Ты понял меня?

      – Может быть, сеньор… может быть… Пощадите, я хочу жить. Это дело правосудия и церкви… У меня ничего нет, кроме впечатлений…

      – А убийства в Сан-Лукас, в Санта-Инез, в Пасо-Роб-лес, в Чуаларе, черт возьми, не прибавили тебе впечатлений? Нет, Лопес, это дело и твое и мое, а не только правосудия. Оно верит в случайность этой крови только из-за лени и страха, списывая всё на смуту в стране. Но ты ведь знаешь, старик, что это не так… Что это дело рук…

      – Санта-Мария! – трактирщик обхватил голову руками. С его лица начала сбегать краска, оно приобретало восковой сероватый оттенок. Колени мелко задрожали. И он шепотом, в котором звучал предельный ужас, сказал:

      – Заклинаю вас ранами Господними! Зачем вы произносите ЕГО имя?

      – Что же в сем дурного?

      – Как что? Или вы жаждете, чтобы сюда явился его призрак? – Лопес зашептал молитву, когда через порог на веранду шагнул Аракая.

      – Что тебе? – Луис вскинул строгие глаза на сержанта.

      – Есть дело, команданте! – сбивчиво протараторил Винсенте, склоняясь к уху капитана.– В Сан-Ардо, похоже, нашелся один смельчак, который готов развязать язык…

      – Deo gratis!3 Кто он?

      – Слепой.

      – Боже, гончар Рипозо… – вырвалось из груди трактирщика.– Я так и знал!

      Луис нетерпеливо перекинул ногу.

      – Слава Христу, что в этой дыре еще не все мужчины стали вязать чулки. Зови же скорей! Где он?

      – Сейчас подойдет, ваша милость,– глаза сержанта вдруг заблестели.– Вот… – он положил два кожаных мешочка перед капитаном.

      – Что это?

      – Грабленое добро, ваша светлость, найденное в поясах мародеров.

      Луис

1

      Кавакиньо – маленькая четырехструнная гитара. (Прим. автора).

2

      Беримбау – небольшой духовой инструмент из меди. (Прим. автора).

3

      Deo gratis! – Благодарение Богу! (лат.).