Ловкачи. Александр Апраксин

принял иное направление. Заговорили о других общих интересах.

      Ресторанный зал пустел, так как время завтраков уже прошло, а обеденное еще не наступило. Только за редкими столиками сидели все больше случайные посетители «Славянского базара» или проезжающие да засиживалась компания трех жуиров.

      Рюмку за рюмкою попивали добрый коньячок Мартеля V. S. О. Кто-то предложил перейти к ликеру «Кохинор»…

      Было около пяти, когда компания опомнилась, что так за завтраком засиживаться нельзя.

      – Да куда же нам спешить? Не все ли равно? – спросил полковник, по-видимому и здесь себя чувствовавший прекрасно.

      – Теперь пять, – сказал Огрызков, взглянув на свой массивный золотой хронометр. – Знаете что, господа? Поедемте к Марфе Николаевне.

      – Что там делать? – спросил неохотно Савелов.

      – Какая это такая? – спросил заинтересованный полковник.

      – Точно ты не знаешь! Солистка русского хора.

      – Ах, эта! Да, знаю. Но что же мы там делать будем? – повторил тот же вопрос полковник.

      Огрызков слегка запел:

      – «Пить будем и гулять будем, а коль сон придет, так и спать будем!»

      Все рассмеялись.

      – Нет, кроме шуток? – допытывался все дальше полковник.

      – Она милая женщина, – пояснил ему Огрызков, – и с нею возможны чисто приятельские, хорошие отношения. Потом, у нее никогда скучно не бывает.

      – Да застанем ли мы ее дома? Вот вопрос.

      – После пяти всегда. До пяти она просит к ней не приезжать, а после – сколько угодно. Она нам споет что-нибудь. Да мы у нее, наверное, еще двух-трех подруг застанем и сами можем свой маленький хор устроить.

      – Это идея!

      – А как же насчет нашего вчерашнего решения? – спросил вдруг Савелов, обращаясь к полковнику.

      Тот улыбнулся и сказал:

      – Ничего не значит.

      – Да в чем дело? – спросил в свою очередь заинтересованный Огрызков.

      – Мы, видишь ли, – пояснил ему полковник, – решили вчера учредить новое общество.

      – Какое общество?

      – Общество, или, вернее сказать, клуб под названием «Благоразумная расточительность и относительная трезвость».

      – Как, как?

      Полковнику пришлось повторить. Огрызков хохотал от новинки и был в восторге.

      – Ну, там и трезвость относительная, – сказал он, – и расточительность может быть благоразумною.

      IX. Планы Савелова

      Марфа Николаевна была солисткою русского хора и пользовалась особым расположением одного богатого семейного старичка, который к ней мог заезжать только до пяти часов дня, то есть в такое время, когда находился ему предлог вообще бывать в городе.

      Тем не менее ходили слухи, что денег для предмета своих ухаживаний он не жалел и давал ей не только раз навсегда аккуратно выплачиваемую ежемесячную пенсию в количестве пятисот рублей, но еще и не отказывал в подарках.

      Занимала она целый домик-особняк в переулочке, прилегающем к людной улице,