Хромированные сердца. Андрей Флибер

дождя. Тучи разрезают стрелы молний и гром оглушающе катится над полями. Такое чувство, что молнии вонзаются прямо в землю. В поезде уютно и тепло, правда слишком влажно и бабки начинают пованивать. Дай боже я умру раньше, чем стану ароматной кошёлкой. Струйки дождя стекают по окну, переплетаясь между собою. Стекло холодное и успокаивающе. Я прислоняюсь к нему лбом и немного дремлю. Электричка останавливается и я открываю глаза. На перилах перрона сидят несколько мокрых воробьёв, распушив перья.

      Гроза всегда успокаивает меня и уносит воспоминаниями в глубокое детство. Гром был таким диковинным зверем. А грохот дождя по тонкой крыше коридора немного пугал. Словно он нападал на дом, пытаясь пробиться внутрь. Я специально выбегала в коридор, чтобы его послушать. Грохот становился таким громким, что занимал собою весь мир. Иногда я успевала залезть на чердак. И там, среди запаха сухих кукурузных початков и теплого сумрака, я замирала в полном восторге, когда канонада дождя обрушивалась на мир вокруг. Я подползала к крошечной стеклянной двери чердака и смотрела как ветер нёс полосы дождя над полями и дорогами. Как капли дождя взбивали густую сухую пыль на обочине дороги, словно тесто.

      Голос объявляет мою станцию и я выхожу. На платформе маленькая девочка радостно визжит и подставляет под дождь ладошки, пытается поймать капельки. Она идет, держа маму за руку, и прыгает по лужам. Её смех заражает жизнью всё вокруг. Когда-то и я была девочкой и умела просто радоваться дождю.

      Я иду под ливнем и капли на моём лице смешиваются с моими слезами, стекая по щекам.

      Мама всегда говорила «Как из такого жизнерадостного и улыбчивого ребёнка могла вырасти ты?»

      «Росли умными – выросли глупыми»

      Слёзы душат меня. Я дрожу, но не от холода. Ласковый летний дождь пытается смыть мою печаль, но, получается только смыть косметику.

      (Тебе нужно выговориться)

      Я подхожу к мосту и спускаюсь под его свод. Здесь душно и сильный запах сразу бьет в нос.

      Ты сидишь такая же грустная и одинокая, и

      (Мёртвая)

      мёртвая.

      Но сегодня в тебе что-то изменилось. Это так странно и так маняще.

      (Как она могла измениться? Она же мёртвая!)

      Но ты и правда выглядишь иначе. Я морщу нос и подхожу ближе. Ты стала больше. Лицо и руки набухли, кожа позеленела, язык свисает изо рта. Тебе точно стало смертельно скучно торчать тут целыми днями. Из носа сочится розоватая пена. И добавился новый запах, более знакомый. Это твои испражнения вытекают наружу.

      Это так мерзко, что я отвожу взгляд, и мне за это стыдно.

      – Прости, Ольга. – Говорю я мёртвой девочке.

      Я сажусь подальше от неё и смотрю в сторону.

      – Я вчера видела тебя по новостям. Тебя всё же начали искать. – Муравей тащит щепку по песку у моих ног. – Ты была такая красивая.

      Мне становится очень жаль Ольгу и ещё более стыдно за мою брезгливость. Она же не виновата в том, что её убили.

      (А может виновата)

      Не может она быть виновата.