Хромированные сердца. Андрей Флибер

выдергивает меня в настоящий мир. Солнечные лучи скользят в мою спальню. Я встаю на ноги. Чувствую себя прекрасно. Эти два дня спала как младенец на груди матери. Я открываю окно настежь и впускаю солнце в дом, натягиваю шорты и приплясывая иду на кухню. Пока закипает чайник я включаю телевизор на кухне. На экране снова ты, Ольга. Я делаю громче.

      …сильно пострадало от процесса смерти ("процесс смерти. Каково?") но родные смогли опознать свою дочь ("таки спохватились")

      Мне радостно что ее, наконец, нашли, но вместе с этим и грустно, словно близкая подруга навсегда переехала в другой город или типа этого.

      – Жертва была найдена в посадке у бензоколонки, на выезде из города.

      Я роняю сахарницу на пол.

      "Как на выезде?"

      Я приковываюсь к телевизору.

      – Ты же была под мостом! – Я сжимаю щёки ладонями. Они полыхают огнём.

      Диктор продолжает рассказывать. Тебя нашли вчера вечером. Какой-то дальнобойщик отошёл до ветру и чуть не наступил на тебя.

      – На теле обнаружены следы борьбы. Также у покойной отсутствует безымянный палец правой руки.

      Боже, с тобой же всё было в порядке вчера. И ВЧЕРА ТЫ БЫЛА ПОД МОСТОМ!!! Меня охватывает ужас, как никогда прежде.

      – Главным подозреваемым является парень убитой. Он был помещён в следственный изолятор.

      Его фотография. Он такой, каким я его и представляла, длинные волосы и рубашка в клетку.

      Но это какой-то кошмар! Кто сделал это с тобой? Кто вытащил тебя из-под моста и отрубил тебе палец? Что вообще происходит? Всё настолько сюрреалистично, точно я сошла с ума.

      (Успокойся. Случаются вещи и хуже. Ты уже ничего не сможешь сделать)

      Трясущимися руками я пью чай и постепенно моё возбуждение спадает.

      (Так-то лучше)

      Я смотрю на часы. Мне пора собираться на работу. Я беру косметичку и иду в ванную. Когда я открываю дверь, я сразу замечаю это. Оно лежит на раковине возле мыла. Оторванный карман синей клетчатой рубашки. Я не могу сдвинуться с места от ужаса, меня трясёт как в лихорадке. Я сразу понимаю, что это за карман. Он оттопырен, в нём что-то лежит.

      «Боже! Это её рубашка!»

      Я знаю, что лежит в кармане и ничего не могу с собой поделать, руки сами тянутся к нему. Я поднимаю карман за краешек и палец вываливается наружу, скользит по раковине и замирает на решётке стока. Он обвинительно направлен на меня.

      Я кричу так, что понимаю, если не остановлюсь, то сойду с ума от своего же крика.

      (Кто-то был в твоём доме! Кто-то был в твоём доме пока ты спала! Смотрел на тебя спящую! Оставил палец убитой в твоей ванной!)

      Мне словно дают пощёчину

      (Может он до сих пор в твоём доме!)

      В зеркале что-то мелькает. Я оборачиваюсь и захожусь в крике, машу руками и пячусь назад, словно собака. Мужские руки смыкаются на моих запястьях. Он что-то кричит мне. Проходит бесконечно долгая секунда ужаса, прежде чем я узнаю в человеке своего соседа из соседнего дома. Дедушка, который часто сидит на скамейке за двором по вечерам.

      – Тише-тише! Ты чего? – Выглядит он ещё испуганней