День ангела. Павел Комарницкий

Раздался шум мотора, и на лесной дороге появилась малиновая «шестёрка». Точно, моя машина!

      Дверца открылась, и с водительского места выбрался дед Иваныч.

      – Карета подана, значит. Прошу!

      Понятно. Вот кто угонщик, оказывается.

      – Да, пришлось передвинуть твою колымагу, тут ей не место. И проход загораживала, и угнать тоже могли. У нас хоть и глушь, а народ портится помалу.

      Я направился к водительской двери, но дед и не подумал уступить мне место.

      – Давай садись справа. Обратно едем. Поступила просьба и указание – доставить тебя на базу.

      Чья просьба? Чьё указание?

      Дед смотрит мне в лицо, явно пытаясь передать какую-то мысль. Но в голове лишь неясное шуршание. Он шумно вздохнул.

      – Ну правильно. Потому и едем. Телепат ты, значит, недоделанный, и надо тебя доделывать, раз уж так вышло.

      Я больше не спрашиваю ни о чём. Сажусь, где велят. Поехали, телепат доделанный!

      Дед утробно урчит.

      – Обижается ещё. Да, парень, натворил ты делов! Объясняю, чтоб по порядку. Ирка тебя пробудила, значит, да только ты ведь кроме неё пока никого не слышишь. Да и ещё её-то далеко не слышишь. Так Маша тебя сделает полноценным, чтобы, значит, слышал и понимал всё. Это указание, значит, от Маши. А есть и просьба, от твоей Ирочки…

      Да, от моей Ирочки. Так-то, дед.

      Дед сопит, пыхтит.

      – Нет, надо было-таки застрелить тебя, Рома, и самому мне потом застрелиться. Взял бы грех на душу, да с покойника какой спрос? Погубишь ты её теперь.

      Нет! Теперь мы как раз будем жить, долго и счастливо. И если бы ты пристрелил меня тогда, ты сделал бы её несчастной.

      Дед думает долго.

      – Может, ты и прав.

* * *

      Машина поворачивает в проход. Бревно со скрежетом взлетает – путь открыт. Мы едем назад, и я ещё раз увижу мою Ирочку. Славно получилось!

      – Нет, Рома, не увидишь. Хитрющая девка. Улизнула на задание, значит, чтобы переждать, покуда первая волна пройдёт. И при этом с матерью договориться успела, насчёт тебя, олуха. И меня попросила – уж ты не дай пропасть моему Роме, значит, штиблеты ему одолжи. Возьми в бардачке, кстати…

      Моему Роме. Внутри у меня горит, как от неразведённого спирта.

      Мы проезжаем по знаменитой луже, как по мокрому асфальту.

      – Ты чего сюда-то полез?

      – Сдуру, дед. Любопытно стало, как работает.

      – Вот засосало бы тебя по пояс, и стоял бы дурак дураком, покуда не вытащили.

      Я только сейчас обратил внимание: замок зажигания вырван, и блокировка руля сломана. Молодец, дед…

      – Да не учён я угонам. Как сумел, извиняй. Не мелочись.

      Да, мне теперь не до мелочей.

      А под колёсами уже колдовская дорога, покрытая плотной густой травой, как английский газон. Да, сейчас мне предстоит беседа с… будущей тёщей, ага. Я поёжился.

      Дед ухмыляется в бороду.

      – Правильно боишься, Рома. Добрая-то она добрая, а всё-таки межпланетный агент. Она в сорок втором восьмерых эсэсов уложила и предателя одного, да в сорок девятом трёх энкаведистов с осведомителем. Это только что я знаю.

      Ну ни