Против «псов-рыцарей». Наталья Павлищева

рассказы о событиях после Козельска. Кажется, больше всего в жизни он теперь жалел, что посмел даже подумать о том, чтобы ограбить столь заслуженную боевую подругу, как я, но этому же и был больше всего рад. Не вытерпев, он осторожно поинтересовался:

      – А ты эта… Настя, и впрямь вот так мечом билась?

      – Эта… и впрямь. Побывай в моей шкуре и не то делать научишься.

      Одно осталось невыясненным: чем же закончился бой под Сырней и куда девались мы с Вятичем. Кажется, все поняла только Анея, они с Вятичем просто переглянулись, тот кивнул, и все. Но Лушке было все равно, она сидела, прижавшись ко мне, и только вздыхала.

      – Вы вместе? – глаза Анеи перекинулись с меня на Вятича и обратно.

      Я кивнула:

      – Конечно, я без Вятича давно пропала бы.

      Тетка рассмеялась, поднявшись с места, чтобы позвать слуг:

      – Без него жила бы и жила себе спокойно…

      – Ну нет! Я еще должна Батыя убить!

      Тетка только знак сделала холопкам, те засуетились сами, а мне ответила с усмешкой:

      – Батый в степи, а вы в Новгороде. Что еще удумали?

      Вот проницательность, ничего от Анеи Евсеевны не скроешь. Вятич усмехнулся:

      – Есть мысль одна…

      – Ладно, потом поговорим.

      На столе перед потрясенным Тишаней разворачивалась скатерть-самобранка, роль которой выполняли быстрые слуги. Он только успевал переводить взгляд с одного блюда на другое, не веря своим глазам. Мне стало смешно: так-то, дорогой, это тебе не постоялый двор на берегу Ильмень-озера, это застолье с дорогими гостями у боярыни Анеи Евсеевны. Тут было все: большущий поросенок, почти кабан, обложенный яблоками, рыбина, судя по морде – осетр, нарезанная тонкими пластами, видимо, дичина, и птица, и капустка, и грибочки, и каша, от блюда с которой шел пар, и пузатый сосуд, явно не с колодезной водицей…

      Две бадейки с икрой… Я не удержалась:

      – Икра черная… икра красная… икра заморская баклажанная…

      Лушка тут же влезла:

      – А что такое баклажан?

      Меня понесло:

      – Рыба такая. Икру мечет раз в три года, потому икра дорогая.

      Вятич только головой покачал, стараясь сдержать улыбку.

      – А ты пробовала?

      – А как же! Каждый день по банке.

      – По чему?

      Вот блин, она же понятия не имеет про то, что такое банка.

      – Ну, по вот такой бадейке.

      – Вкусная?

      – Кто?

      – Икра вкусная?

      Я поморщилась:

      – Да так себе.

      Лушка со мной категорически не согласилась:

      – Ежели такая редкая, значит, вкусная. Ты просто не распробовала.

      Под насмешливым взглядом Вятича я была вынуждена согласиться:

      – Наверное.

      – А где водится эта рыба баклажан?

      Не знаю с чего я вдруг ляпнула:

      – В Швеции.

      Сказала и забыла, а вот Лушка нет. В ее памяти отложилось, что в Швеции водится такая странная рыба – баклажан, которая мечет икру всего раз в три года и, следовательно, является дорогой и малодоступной.

      Теперь Тишаня и вовсе не знал, как себя вести, никогда в жизни