Против «псов-рыцарей». Наталья Павлищева

спокойствия хватило на два дня. Ровно столько мы с Лушкой рассказывали друг дружке о произошедших за два года событиях. Дольше душа не вынесла, и так бездельничала столько времени, уже руки чесались с кем-нибудь повоевать. Я принялась сначала намекать, а потом и просто требовать от Вятича встретиться с князем Александром.

      – Ты всерьез считаешь, что без нас со шведами не справятся?

      – Конечно!

      Как он может сомневаться, иначе для чего мы здесь?

      – Откуда такая уверенность?

      – Невский даже не знает пока, что они приплывут.

      – Кто не знает?

      Я сообразила, что поскольку битвы еще не было, то и прозвища у Невского тоже нет.

      – Князь Александр.

      – Ярославич. Учись называть князя, как все зовут. Александр Ярославич. А теперь задачка для второго класса: если новгородские купцы уже второй год видят сборы шведов, датчан, норвежцев и еще много кого, слышат разговоры о крестовом походе на язычников и помогающих им русских, то как могут не знать об этом в Новгороде?

      Почему-то стало просто обидно, героизма и спасения Руси снова не получалось. В Рязани я чуть не на площади орала, что вот-вот придет Батый, а они не слушали и оказались почти не готовы. Неужели и здесь так же?

      – Если знает, значит, готов?

      – В какой-то степени да, у него дружина и ополчение тренированы хорошо, лучше козельских. Но если скандинавы соберутся все вместе, то даже такой дружине будет не устоять, слишком неравны силы. Надо другое придумать, загородить невский фарватер, что ли?

      И снова: «Думай, Чапай, думай!» А пока не придумали, к Невскому нечего и ходить.

      Самого князя мы увидели на Софийской площади, видно, зачем-то приезжал к епископу, а может, и в собор. Высокий, стройный, голубоглазый…

      Какой же он красивый! И молодой. Совсем мальчишка, у которого недавно небось голос ломаться закончил. Теперь басовитый, богатырский.

      Я глазела на Невского не хуже, чем когда-то на князя Романа Ингваревича, с той только разницей, что в Романа тогда влюбилась, а теперь у меня был Вятич и другого не нужно. А князя Александра невольно сравнивала с его киношными образами.

      Черкасов в старом фильме, по сути, был похож, только староват, а те мальцы, что играли в постсоветских подделках, просто мелюзга по сравнению с настоящим князем. Вот черт его знает, не в одежде дело, не в людях вокруг, но почему-то сразу видно, что это князь, молодой, неопытный, горячий, но князь. И так хотелось ему помочь, что даже зубы заболели.

      Вятич удивленно покосился на меня:

      – Ты чего?

      – Его в обиду дать нельзя!

      – А кто собирается-то?

      – Я Биргеру башку снесу раньше, чем он к Неве приплывет.

      – О, еще одна жертва Настиной ненависти. Бедный Биргер, живет себе и не подозревает.

      – Посмейся, посмейся. Если бы вы меня не остановили, Батый был бы давным-давно придушен.

      – Ну, встал бы на его место Гуюк, а он куда жестче и хуже.

      У меня даже дыхание перехватило от возмущения:

      – А Батый, значит, лапочка, белый и пушистый?!

      – Тихо-тихо.

      Такие