Против «псов-рыцарей». Наталья Павлищева

мечом толстенную дубину, бывшую в его руках, я не смогла бы при всем желании. Ему достаточно просто сделать движение, и полетела бы в сторону вместе со своим оружием, либо меч был в кустах сам по себе, а я валялась на земле с вывихнутой рукой. Но детинушка не сообразил от моего клинка даже отмахнуться.

      Двое других оказались куда шустрее, они уже ломились сквозь кусты, как два мамонта, хотя вряд ли мамонты бегали с такой скоростью. Сзади раздался насмешливый голос Вятича:

      – Ну а ты чего стоишь, догоняй. Или платить будешь?

      – Не… чего платить?

      – Беги, говорю, да побыстрее! – Я не выдержала уморительно глупого вида бедолаги.

      Вслед ему так хотелось заулюлюкать, но совесть не позволила. Я же прекрасно понимала, какая нужда заставила вот этого сильного парня взяться за дубину, чтобы грабить проезжающих.

      Видно, об этом же подумал и Вятич, потому что тишину леса прорезал его голос:

      – Эй, работа нужна?

      Я прислушалась, кажется, сотника все же расслышали, треск кустов неожиданно стих. Мы переглянулись, ожидая.

      – Ну, выходи, выходи, не бойся, не обидим.

      На дорогу снова выполз тот самый детина, но уже без дубины.

      – А чего же дубину-то не взял?

      – Дык… зачем?

      – Нас грабить.

      – Не-е, – замотал большущей башкой несостоявшийся разбойник.

      – Первый раз, что ли? – поинтересовался Вятич, спешиваясь.

      – Ага. – Разбойника явно обрадовала сообразительность Вятича.

      – Семья есть?

      – Не, мамку татары пожгли.

      – А к нам пойдешь?

      – Куда это к вам?

      – Нас охранять.

      Парень недоверчиво покосился на меня:

      – Чего вас охранять, ежели вон мальчонка и тот с мечом?

      – Это не мальчонка, это моя жена.

      – Ну да?

      Я, смеясь, сняла шапку, освобожденная от головного убора коса легко скользнула змеей по спине. Тут же последовал недоверчивый взгляд разбойника:

      – Жена, говоришь?

      Под укоризненным взглядом Вятича быстро спрятала косу: негоже замужней женщине ходить с непокрытой головой.

      – Тебя как зовут-то?

      – Тишаня…

      Самое то для крепкого, словно дуб, и здоровенного парня, от одного голоса которого по осени могла бы осыпаться листва с деревьев. Кто ж его так назвал?

      Вятич тоже крякнул, но даже следа улыбки невозможно было заметить на его лице.

      – Ну, чего, Тишаня, согласен нас охранять до Новгорода?

      – А там чево?

      Ишь ты какой! Сказал бы спасибо, что сейчас не убили.

      – А там к кому другому наймешься, с твоей силищей привычку к оружию бы…

      – Это я не люблю, с детства не задирался, потому и прозвали так…

      Честно говоря, вести разговоры посреди леса надоело, и я выразительно хмыкнула, Вятич тоже засобирался:

      – Так идешь или нет?

      – Иду, только я пеший.

      – Деревня далеко?

      – Не, тута рядом.

      – Ты