Против «псов-рыцарей». Наталья Павлищева

чуть похлопала на Вятича глазами и покорно согласилась. Ох, что-то мне не слишком верилось в послушание сестрицы… Вятичу, видимо, тоже. Он усмехнулся:

      – Луша, и не выдумывай, наделаешь глупостей, не расхлебаем. Иначе оставим здесь.

      – Нет!

      Лушка с надеждой смотрела на мать, как-никак мы только что были солидарны против Вятича, но на сей раз Анея оказалась на стороне сотника. Да и я тоже. Бедолага со вздохом согласилась:

      – Ладно, придумывайте сами…

      – А мы здесь и придумывать не станем, там будет видно, как с ним бороться.

      В словах Анеи был резон, но Вятич почему-то не согласился:

      – Чего вы к Биргеру привязались? Одна жизни себе не мыслила, пока Батыя не убьет, теперь вы…

      – А чего это ты в прошедшем времени говоришь? Я не забыла, что должна его уничтожить. И кто, спрашивается, виноват, что мне не дали Батыя придушить?

      – Ладно, ладно, воительница. Надо же посмотреть, мы даже не знаем наверняка, был Биргер в походе или нет.

      – Как это?! Ты что, не веришь, что его князь Александр копьем ранил? У него же действительно правая бровь рассечена!

      – Бровь, Настя, можно рассечь и о дверной косяк, спьяну стукнувшись. Поживем – увидим.

      Я не успокоилась:

      – Таких совпадений не бывает.

      – Бывает все, тебе ли об этом не знать. Сейчас надо думать, как нам вообще в Сигтуну попасть.

      – А что тут такого? Весной поплывем, и все.

      – Объясняю политическую ситуацию. Если ты думаешь, что нас встретят с букетами цветов и красной ковровой дорожкой, то ошибаешься.

      Тут я увидела, как смотрит Лушка. Ее глаза буквально впились в лицо Вятича, понятно, мы были для сестрицы динозаврами или инопланетянами, не знаю, кем больше. Сотник чуть смутился:

      – Папа римский… ну, это их самый главный поп…

      – Как Илларион?

      Чуть подумав, Вятич махнул рукой:

      – Можно и так. Папа римский Григорий запретил торговать с Новгородом под угрозой отлучения от церкви. Конечно, не все подчинились, но новгородцев теперь в Сигтуне и вообще в Скандинавии не приветствуют. Появление такой компании, как наша, может вызвать большие подозрения.

      – Скажем, что поссорились с князем и вынуждены были бежать.

      Мы вытаращили глаза на тетку, ну надо же, как работает голова у Анеи! Пожалуй, политические беженцы приветствовались и в тринадцатом веке тоже.

      – Ладно, там видно будет.

      Но Вятич задумал еще одно дело. Он снова встретился с князем, и они куда-то уехали. Я забеспокоилась, Анея коротко объяснила:

      – Отправились куда-то на берег реки к порогам. Видно, что-то замыслили.

      Я промолчала, хотя уже поняла, что именно замыслил Вятич – показать будущему Невскому будущее место его битвы. Можно ли такое делать, но если Вятич делает, значит, можно.

      Сотник вернулся через три дня, мои мысли подтвердил:

      – Показал берег Ижоры, пусть подумает пока. Наше дело теперь быстро добраться и быстро крестоносцам все разладить. Тех, кто все же приплывет, Александр здесь добьет. Знаешь, мы с Пельгусием разговаривали.