Кровавые ночи 1937 года. Кремль против Лубянки. Сергей Цыркун

было до конца 1936 года. Когда я спрашивал Ягоду, что означает эта задержка, т. Ягода говорил, что, видимо, ЦК считает правильной точку зрения его, Ягоды, что Главное управление государственной безопасности должно возглавляться самим наркомом. А т. Ягода упорно в продолжение ряда лет сопротивлялся тому, чтобы кто-нибудь руководил ГУГБ помимо него.

      Микоян. А почему вы не сказали ЦК партии об этом?

      Агранов. Я после решения ЦК заболел и долго отсутствовал...[79]

      Уклончивость Агранова исключала возможность напрямую противопоставить его Ягоде. Сталин почувствовал некий тупик. Как-то в октябре 1935 г., обычно сдержанный и скрытный, он в одном из писем допустил раздраженную проговорку: «Видно, что чекистская часть НКВД не имеет настоящего руководства и переживает процесс разложения... Я думаю, что чекистская часть НКВД болеет серьезной болезнью... Пора заняться нам ее лечением»[80]. Пора-то пора, но как подступиться к всемогущему руководству всесильного ведомства, если каждый шаг самого Сталина находился под его контролем? Связь, охрана, транспорт, комендатура Кремля – все ключи в руках Ягоды! Обо всех перемещениях членов правительства, их встречах и разговорах Паукер регулярно докладывал Ягоде (система слежки за людьми власти на языке руководства НКВД называлась «обволакиванием»)[81].

      Для середины 30-х гг. «НКВД – самая большая и мощная организационная структура мира»[82]. Теоретически мощь НКВД могла уравновесить Красная Армия. Однако с середины 1935 г. Особый отдел ГУГБ начал медленно, но с каждым месяцем все активнее разматывать дело о «военно-фашистском заговоре»[83]. Правда, поначалу из числа видных военачальников арестовывали только бывших троцкистов. Но по всему видно было, что НКВД уже готов подмять под себя и армию.

      Ягода, при всех его гедонических наклонностях, оставался лучше, чем кто-либо, осведомлен о настроениях в обществе. Бывший секретарь Политбюро Б. Бажанов целую главу своих воспоминаний посвятил характеристике руководства ГПУ. По его свидетельству, Ягода в начале 20-х гг., еще будучи новым человеком в коллегии ГПУ, откровенничал в ЦК о своих методах работы с населением: «Кому охота умереть с голоду? Если ГПУ берет человека в оборот с намерением сделать из него своего информатора, как бы он ни сопротивлялся, он все равно в конце концов будет у нас в руках: уволим с работы, а на другую нигде не примут без секретного согласия наших органов. И в особенности, если у человека есть семья, жена, дети, он вынужден быстро капитулировать»[84]. Этим Ягода хотел сказать, что, по сути дела, все слои советского общества снизу доверху буквально нашпигованы внештатными агентами ГПУ, как добровольными, так и принужденными к негласному сотрудничеству. И это не говоря уже о том, что ему удалось с приложением немалых усилий создать себе в стране репутацию неутомимого стража существующего режима. В письме М. Горькому от 18 марта 1933 г. он писал о себе в таких выражениях: «в этой борьбе я чувствую себя сейчас, как

79

Материалы февральско-мартовского Пленума ЦК ВКП(б) // Вопросы истории. 1994. № 12. – С. 14–15.

80

Там же. – С. 367–368.

81

Там же. – С. 142.

82

Суворов В. Очищение: Зачем Сталин обезглавил свою армию? – М.: ООО «Издательство АСТ», 2003. – С. 65.

83

Там же. – С. 250.

84

Бажанов Б. Указ. соч. – С. 210–211.