Дурни вавилонские. Далия Трускиновская

лепешки, пряные травы, кружки с пивом, и начался такой пир, что мы поняли – вот ради чего стоит жить. Ну и ради женской ласки, конечно.

      Когда козленок кончился, Халак Барей велел принести жаренную на углях печень ягненка. Это было как обещанное жрецами замогильное блаженство!

      Но появился Гури, что-то нашептал на ухо своему хозяину, и добрый подрядчик воздел к потолку руки.

      – Горе мне, горе! – сказал он. – Пока я наслаждался жирным мясом, мои работники пошли на свадьбу к одному из них, и напились, и валяются на земле, и не могут встать на ноги! А они так нужны мне этой ночью! Горе мне, я обманул порядочных людей! Я взял у них деньги вперед, а выполнить работу не смог! Как я завтра погляжу им в глаза?!

      – Если это не очень сложная работа, мы выручим тебя, господин, – сказали мы.

      – Это не сложная работа, но могу ли я доверить ее вам? – спросил он.

      – Конечно, можешь, господин, – ответили мы.

      – И вы не бросите меня в беде?

      – Не бросим, клянемся скрипом священной деревянной крестовины Мардука! – сказали мы.

      Он открыл рот и сразу же закрыл. Видимо, он не ожидал от нас такой страшной клятвы.

      – Тогда доедайте печень, допивайте пиво, и я поведу вас.

      – Слушаемся, господин.

      Ворота Вавилона, ведущие к Нашей Башне, были открыты допоздна. Там можно было даже купить у стражников факел, чтобы не сломать шею на дороге. Халак Барей дошел с нами до входа в нору и велел поторапливаться. Мы побежали в свои пещерки и переоделись в простое, повязали головы обычными повязками из небеленого льна и спустились к нему.

      – Все шестеро здесь? – спросил он.

      – Все, господин.

      – Это хорошо. Идем.

      При нем был уже не Гури, а другой слуга, повыше ростом. Он держал факел и пошел впереди.

      Привели нас туда, где мы до сих пор не бывали. Ведь мы ходили к сараю, где хранились тачки, к глиняной горе, к пруду, на котором была устроена купальня, к пекарням, к площадке, где собирались разносчики, а больше нам ничего не было нужно. Оказалось, за печами, где обжигали кирпичи, был низкий и длинный сарай. И чем ближе мы к нему подходили – тем сильнее делалась вонь и тем чаще подносил Халак Барей к носу пропитанный благовониями край головной повязки. А вот его слуга даже не морщился.

      – Пришли, – сказал Халак Барей. – Ну, парни, потрудитесь, и каждый получит за ночь по три «ноги». Часто ли вам выпадает такое счастье?

      – Нет, господин, но нельзя ли отойти подальше от сарая? – спросили мы.

      – Сейчас отойдете. Джири, выкатывай…

      – Сейчас, – сказал слуга и отворил ворота сарая.

      Нам, всем шестерым, стало не по себе. Мы поняли, что влипли в какую-то неприятную историю, как жук в коровью лепешку. И когда это ощущение непоправимой беды стало предельно сильным, Джири выкатил большую бочку на двух колесах. Мы сразу узнали эту бочку! Наверху у нее была приделана широкая горловина с крышкой, а воняло от нее так, что наши глаза даже заслезились.

      – Мы не договаривались гонять бочки с дерьмом, господин! – закричал Тахмад. – Нам не надо