Стихи. Избранное. Часть первая. Ури Гримм

штампа о прописке,

      По-русски, по-казахски, по-английски

      Одеты, лишь когда они – слова.

      Они не опасаются убийц,

      Любой палач пред мыслями бессилен,

      Они свободно бродят средь извилин,

      Не замечая линии границ.

      Подвластен им и тот, и этот свет,

      При помощи надгробий полустёртых

      Они с живыми связывают мёртвых,

      Не исчезая в суете сует.

      У мыслей нет родного языка,

      Хотя нутро у них бывает разным:

      Одни чисты, другие безобразны,

      Щедры – у умного, бедны – у дурака.

      Им всё равно, какой стране служить,

      Для них нет слов «чужие» и «родные»,

      Пусть даже их родители немые —

      Для наших мыслей важно просто жить.

      «Да, я привык довольствоваться малым…»

      «Бесстрашных у нас раз два и обчелся, за границу все не уедут, а вот „абсолютно нечего терять“ людям не будет никогда, потому что наши люди привыкли довольствоваться малым.» / Sam Kali

      Да, я привык довольствоваться малым

      И мне претят излишества и шик.

      Возможно, я и глупый, и отсталый,

      Но для меня богатства – это пшик.

      Стакан воды и чёрствый ломоть хлеба,

      Во время сна навес над головой,

      И синева безоблачного неба,

      И ширь степей с пожухлою травой.

      За горизонт бегущая дорога,

      Что приведёт к родному шалашу,

      И проповеди истинного Бога,

      Которого о чём-то расспрошу…

      С такой мечтой я для живых безвреден,

      Ведь мудрецы столетья говорят:

      «Кто на земле желаниями беден,

      Тот и в лишеньях сказочно богат».

      «Людская грусть на глаз неразличима…»

      Людская грусть на глаз неразличима,

      Она не делится по весу иль цене,

      Душевной боли не важна причина,

      И перед ней все люди наравне.

      Страдают одинаково от стресса,

      Свою судьбу кляня и так, и сяк

      Богач, разбивший фару мерседеса,

      И отощавший без еды бедняк.

      Летит по свету, обращённый в Небо,

      Из сердца рвущийся их неподдельный стон:

      Один мечтает о кусочке хлеба,

      Другому нужен лишний миллион.

      Чужой тоски никто не понимает,

      Она как тайна в матовом стекле.

      Печаль и смерть – две истины – равняют

      Всех меж собой живущих на земле.

      «Тру стихи свои яростно пачками …»

      Тру стихи свои яростно пачками —

      Те, что злят и меня, и людей.

      Они пошлою грязью запачканы,

      Без добра, без души, без идей.

      Отстрадать, отлюбить и отплакаться,

      Нервы прошлым своим теребя.

      Есть ли место, где мог бы я спрятаться,

      Без оглядки сбежать от себя?

      Под защитой приюта укромного

      Отдохнуть бы от всяких сует

      Иль под сенью безумия тёмного,

      Где ни мыслей, ни памяти нет.

      Без