Любовь? Пожалуйста!:))) (сборник). Владимир Колотенко

очисть мне, пожалуйста, персик.

      Я чищу. Нужно какое-то время не напоминать Настеньке о себе, стараться выполнять все ее просьбы, покориться ей, и все снова станет на свое место. Я хочу приучить ее к мысли о Семене, мне это необходимо, как воздух, ведь без ее участия в моем романе я обречен на неудачу.

      – Пожалуйста.

      – Осторожно! Ты же видишь, с него капает.

      Я бросаю камешки в воду, выжидаю.

      – Когда мы снова поедем в Ялту?

      – В четверг, – отвечаю я, – а хочешь – в субботу.

      – Сегодня.

      – Хорошо, сегодня, – произношу я и решаю напомнить ей о Семене. По-моему, момент вполне благоприятный.

      – Знаешь, а я успел побывать у Семена дома.

      – У кого побывать?

      – У Семена. Я тебе не рассказывал? У хромого…

      – Хромой, кривой, горбатый… Где ты их находишь? И что прикажешь делать с твоим Семеном? На кой он мне?

      Какие у нее зеленые глаза, когда высвечены светом моря!

      – Он живет один, как отшельник. За городом, в замке…

      – Где живет?..

      – У него старинный особняк за кирпичным забором…

      – И пес на цепи…

      – Ага…

      Настенька улыбается. Я так люблю ее улыбку, ее острые белые зубки.

      – Дай мне еще персик.

      – Ладно…

      – Открыл бы лучше частный кабинет или клинику.

      – Ладно…

      Нужно как-нибудь свозить Настеньку к Семену, удивить ее. Эта идея приходит мне в голову, когда Настенька лежит на надувном матрасе, вдруг оглянувшись, произносит:

      – Андрей, я купальник сниму?..

      Теперь озираюсь я. Персик остается неочищенным, я лепечу:

      – Ну что ты, Настенька…

      – Разве у меня некрасивая грудь?

      Конечно же, она решила меня только испытать.

      – Держи, – произношу я и подаю ей персик.

      – Я не хочу, ешь сам.

      После обеда Настенька отказывается от поездки в Ялту, а вечером, когда мы смотрим телевизор, снова умирает от скуки.

      – Форос – это такая дыра… Некуда пойти…

      Я молчу, соглашаюсь, потягивая пиво из бутылки и жую копченую мойвочку. Можно было бы пойти в ресторан санатория, но нельзя же каждый вечер… Цены сейчас просто бешеные. Я не мот, не какой-то транжир. И из всех горестей нашего времени самое для меня мучительное – моя бедность.

      Одолевают мрачные мысли, от которых не так-то легко избавиться, и начинаешь сам себя ненавидеть. Но я и не скуп. Иногда можно себе позволить и пошиковать. Какую удачную летнюю накидку мы купили Настеньке в Ялте! Шелковую, легкую, дымчато-сиреневую. Совсем прозрачную… Гонконг! Особенно мне нравятся груди Настеньки под этой накидкой, два прелестных, переполненных неземной зрелой тяжестью атласных мешочка. Этакие бурдючки с молодым пьянящим вином. Живительные ключи желания, влагу которых я готов пить не отрываясь. Когда Настенька встает, эта умопомрачительно прозрачная, легкая, как облачко, попона едва прикрывает ее ягодицы, открывая такие точеные ножки, каких не сыскать ни в одном французском журнале. А чего стоит ее