Любовь? Пожалуйста!:))) (сборник). Владимир Колотенко

вам прекрасный образчик. В густые, мрачные дни безделья Илья кормит меня. Молоко, картошка, иногда зайчатина… Вы любите зайца в сметане?

      Семен берет нож, режет хлеб.

      – Прошу вас…

      Я отпиваю глоток. Боже, какое наслаждение!

      – Вы поработайте над его образом. Хотите?

      Мне только чокнутого Ильи недоставало. Хотя образ Семена тот прекрасно дополняет.

      Я не знаю, куда девать окурок.

      – В камин бросьте… Нет ведь никакого резона что-либо выдумывать. Жизнь прекрасна своими каждодневными открытиями. Я не имею никакого права требовать от вас ответа, вопрос мой – верх неприличия, но вы – неудачник?

      – Я?!

      Он задает мне мой же вопрос и теперь ждет, жуя, а я желаю одного: уехать, уехать тотчас. Я чувствую, что наш разговор превращается для меня в пытку. Но почему? Что не дает мне покоя? Другой бы сумел все скрыть, а я зачем-то пытаюсь встать, не допив молока. И, вот беда, – я никогда не чувствовал себя таким подавленным. Хорош доктор!

      – Есть, кстати, прекрасный липовый майский мед. Хотите?

      – Да, с удовольствием…

      Ясно, что на часы я смотрю от волнения. И у меня еще столько дел.

      – Искусство состоит в том…

      Чувство внутреннего противоречия его словам, вообще всему образу его жизни зреет у меня давно. Давно вызрело. Чтобы обуздать свое желание дать отпор его назиданиям, я встаю, ставлю стакан на стол и не жду обещанного меда.

      – Спасибо. Я давно не пил такого вкусного молока.

      Семен выдвигает ящик стола, достает какой-то грубой вязки бурый жупан и набрасывает себе на плечи. Он тоже встает.

      – Ну хорошо, хорошо, – говорит он, – не хотите – не надо. Ломайте свои копья сами…

      Мы стоим какое-то время и молчим. Камин тоже притих, приглушив свой тихий восторг недавней вспышки вялым тлением поленец. Так что же, я так и уйду ни с чем? Или того, что я сегодня увидел и узнал нового, достаточно, чтобы мое воображение, овеянное морским бризом, рисовало свои волшебные картины? А ему есть теперь где разгуляться: мне представился случай узнать еще один маленький штришок такой неведомо таинственной жизни Семена. Потихонечку я эту тайную завесу приоткрываю. Чего стоит только один Илья! Кто он, шут гороховый, уродец или грешник? Не очень-то он смахивает на сумасшедшего.

      Семен давно уже обещал рассказать о своих женах, детях… Даже не обмолвился.

      – Ладно, – произносит он, провожая меня и постукивая своей палкой по паркету, – отдыхайте… Подумайте все-таки о фабуле. Есть правила игры, которые, как и в любом другом деле, следует соблюдать. Хотя сегодня любые писательские изыски могут иметь успех. Читатель не очень-то требователен.

      Когда мы спускаемся вниз по лестнице, Семен, тыкая палкой в сторону одной из дверей в холле, произносит:

      – Это комната моей первой жены…

      Затем, спустившись вниз, тычет в другую сторону:

      – А эта – второй…

      Я не знаю, как на это отреагировать, киваю на стену:

      – Ружье…

      – Иногда постреливаем…

      Дверь