Кутузов. Леонтий Раковский

на ковер!

      – А как же садиться со шпорами? – спросил Федя Кутузов.

      – Ложитесь на бок, а ноги отбросьте подальше за фронт. Пусть не ведают ноги, что творят зубы! Потом запомните: если станут угощать вареньем с холодной водой – это у них первое угощение, – то возьмите одну ложечку варенья, а не накладывайте его, как кладут у нас в чай – ложку за ложкой.

      Федя Кутузов внимательно выслушал наставления советника посольства, посланцы оделись в парадные мундиры, Резвой взял подарки, и они отправились.

      Посланные к султанше пробыли в гостях несколько часов.

      Валиде осталась чрезвычайно довольна подарками и приняла русских с большим почетом.

      Михаил Илларионович подробно расспросил своих о приеме:

      – Ну что, видали мать султана?

      – Видали, – ответил первый секретарь. – Представительная женщина. Должно быть, когда-то была писаная красавица.

      – Лет восемьдесят тому назад, – вставил Федя Кутузов.

      Он был недоволен, что, кроме Михр-и-Шах, не видал ни одной женщины.

      – Что, Федя, – спросил Михаил Илларионович у племянника, – султанских жен видел?

      – Как же, увидишь! Они за семью замками!

      – А угощали вас хорошо?

      – Неплохо. Арапы то и дело носили на головах золотые блюда. Я со счету сбился. И все вперемешку: суп после варенья, жаркое после пирожного. И ни ножей, ни вилок – все берут пальцами.

      – А суп как же?

      – Ложку дали. И ложка какая-то странная: стебель у нее длинный, а сама неглубокая, плоская. Кашу есть этакой удобно, а суп – рука заболит носить от чашки ко рту.

      – Зато красивая – вся украшена драгоценными каменьями, – прибавил Резвой.

      – А когда подали фрукты, этот турок, что угощал нас, откусил персик и протянул огрызок Павлу Андреевичу. Я бы ни за что не взял. Точно кусок с барского стола! Он, этот, важный турок, видно, никогда не читал «Правил учтивости».

      – Нет, – улыбнулся Пизани. – Правила учтивости у них иные! Это у турок особое уважение к гостю. Не взять нельзя: обидишь хозяина.

      – Да пропади он пропадом, чтоб я ел его огрызок!

      – Ничего не поделаешь – обычай!

      – Ну, и чем же все-таки угощали вас? – продолжал расспрашивать Кутузов.

      – Сыр вроде с какими-то нитками, рыба соленая-пресо-леная, зелень наподобие бурьяна, фрукты вареные. Потом поставили эту… как ее… каурму. До чего противная, приторная! Вот только каша рисовая с изюмом и была хороша: белая как снег.

      – Это называется – пилав, – объяснил Пизани. – Он у турок за обедом так же необходим, как имя аллаха, как трубка в беседе.

      – По-турецки, может, пилав, а по-нашему – кутья, ее на поминках едят, – сказал Федя Кутузов.

      – Знаете, ваше высокопревосходительство, – обратился к Кутузову Пизани, – как подали каурму, наши господа дворяне и нос заворотили, а чуть увидали пилав – и ну грабастать его по полной чашке. Им и невдомек, что каурма приготовлена во вкусе шаха персидского