Всему свое время. Анатолий Тимофеевич Репецкий

ситуаций, и нанес повторный визит к Лавуазье; к своему удивлению он нашел его не в постели, как мог предположить, а с лопатой в огороде. Он внимательно посмотрел на моряка и удивился еще больше: больной имел чрезвычайно довольный вид, нет этого слова явно недостаточно. Выглядел он просто необычайно счастливым и Марен не собирался это скрывать. А Каспар неожиданно связал вместе эти явления. Итак: заболел, значит, теперь не может отправиться вместе со всеми. И счастлив, потому что заболел? Значит…

      – Послушай, Марен, ты можешь быть со мною откровенным? Хотя бы сейчас.

      – Ты же знаешь, командир, я от тебя никогда ничего не скрывал, и не собираюсь это делать, – ответил Лавуазье.

      – Тогда скажи мне, ты что, решил остаться здесь? В этой деревне? Навсегда?

      Повисла пауза длиною, кажется, в целую вечность. Наконец, Марен тихо произнес.

      – Да. Я остаюсь, – и взглянул на Каспара с виноватой улыбкой, – так будет лучше.

      – А причина? Ты можешь назвать причину? Должен же я, раз вы избрали меня старшим, хотя бы знать, насколько она уважительна.

      Снова пауза, хотя и не столь долгая; во взгляде моряка появилось еще нечто более счастливое и волнующее, чем прежде.

      – Ты только не смейся, Каспар, над старым моряком. Представь себе, что мы только что получили из Парижа телеграмму о моем назначении императором Франции.

      – Какую телеграмму? Каким императором? – Каспару начинает казаться, что кто-то из них сходит с ума, – вместо Наполеона третьего, что ли?

      – Ты угадал, вместо Наполеона. Но не пугайся, на самом деле это не так! Так вот, командир, представляешь, моя причина намного важнее!

      Нет, кому-то из нас следует показаться психиатру, в городе он должен быть обязательно. Каспар не мог даже примерно представить что-то столь важное, и потому спрашивает.

      – И что, ты не назовешь мне эту сногсшибательную причину?

      – Сейчас нет. А через некоторое время вы все сами узнаете, – и он подарил Каспару неописуемо счастливую улыбку.

      Ладно, оставим разбор данной ситуации на потом, решил командир и начал прощаться. Но Лавуазье жестом остановил его.

      – Сейчас самое подходящее время, обсудить еще один вопрос, связанный с нашим уходом. Мы единодушно избрали морской путь, но никто не задумался о том, чем он чреват для нас. Это в лесу можно прятаться сколько душе угодно, а на море так не получится. Пройдет два-три дня и лодку обязательно заметят с проходящего судна или с берега, все одно, откуда, но заметят и сообщат в соответствующие места. Потому что берег моря – это граница государства, а за ней обязательно присматривают. И заставят причалить, если мы сами прежде не сделаем этого по какой-нибудь нужде. Вот тогда нас попросят показать документы, и на этом наше путешествие закончится. Командир, если мы не раздобудем бумаги, то отправляться на веслах будет настоящим безумием. Хотя, думаю, пешком то же самое.

      Каспар поблагодарил его и простился. Он сам уже не один раз задумывался