Гарики предпоследние. Штрихи к портрету (сборник). Игорь Губерман

мечтает о герое —

      чтоб кипел и лез на стену,

      буря мглою небо кроет,

      я – сдуваю с пива пену.

* * *

      Живу я – у края обочины,

      противлюсь любому вторжению,

      и все мои связи упрочены

      готовностью к их расторжению.

* * *

      Я знал позора гнусный вкус,

      и шел за ним вослед

      соблазна гнилостный укус,

      что жить уже не след.

* * *

      Исполнена свободы жизнь моя —

      как пение русалочье во мраке,

      как утренняя первая струя

      у вышедшей на улицу собаки.

* * *

      Пока между землей живу

      и небом,

      хочу без сожаления признаться:

      полезным членом общества

      я не был,

      поскольку не хотел во все соваться.

* * *

      Я прожил век собой самим,

      и мысли все мои нелепы,

      но все же кем-то был любим,

      а остальные были слепы.

* * *

      Тайком играя на свирели,

      вольготно жил я на Руси,

      все на меня тогда смотрели,

      как на свободное такси.

* * *

      Курю, покуда курится,

      в мечтах тая,

      что Бог от увядания спасет,

      и сваренная курица,

      кудахтая,

      яичко золотое мне снесет.

* * *

      Хоть жил, не мельтешась и не спеша,

      хотя никак не лез из пешек в дамки,

      дозволенные рамки нарушал

      я всюду, где встречались эти рамки.

* * *

      Почти что дошла до предела

      моя от людей автономия,

      но грустно, что мне надоела

      и личная физиономия.

* * *

      К себе присматриваясь вчуже,

      я часто думаю недужно,

      что я душевно много хуже,

      чем я веду себя наружно.

* * *

      Сообразно пространству акустики

      я без пафоса, лести и мистики

      завываю свои наизустики,

      приучая людей к похуистике.

* * *

      Живя бездумно и курчаво,

      провел я время изумительно,

      а если все начать сначала,

      то жил бы лысо и мыслительно.

* * *

      Тщеславием покой не будоража,

      отменно я свой кайф ловлю в стакане,

      хотя моя мыслительная пряжа

      тянула на недурственные ткани.

* * *

      Когда хоть капельный бальзам

      на душу льется мне больную,

      то волю я даю слезам

      и радость чувствую двойную.

* * *

      Обороняюсь я нестойко

      от искусителей моих,

      безволен я уже настолько,

      что сам подзуживаю их.

* * *

      Даже в легком

      я нигде не числюсь весе,

      ни в единое

      не влился я движение,

      ни в каком

      я не участвую процессе,

      и большое

      в этом вижу достижение.

* * *

      Весьма стремясь к благополучию,

      поскольку я его люблю,

      всегда я шел навстречу случаю,

      который всё сводил к нулю.

* * *

      Всем говорю я правду только

      и никому ни в чем не лгу:

      моя