Гарики предпоследние. Штрихи к портрету (сборник). Игорь Губерман

время торжества серпа и молота —

      стирается, чтоб заново воскреснуть.

* * *

      Тягостны в России передряги,

      мертвые узлы повсюду вяжутся;

      лишь бы не пришли туда варяги —

      тоже ведь евреями окажутся.

* * *

      Воздух еще будет повсеместно

      свеж, полезен жизни и лучист,

      ибо у России, как известно,

      время – самый лучший гавночист.

* * *

      Россия свободе не рада,

      в ней хаос и распря народов,

      но спячка гнилого распада

      сменилась конвульсией родов.

* * *

      Хоть густа забвения трава,

      только есть печали не избытые:

      умерли прекрасные слова,

      подлым словоблудием убитые.

* * *

      А прикоснувшись к низкой истине,

      что жили в мерзости падения,

      себя самих мы вмиг очистили

      путем совместного галдения.

* * *

      Всюду больше стало света,

      тени страшные усопли,

      и юнцы смеются вслед нам,

      утирая с носа сопли.

* * *

      Как витаминны были споры

      в кухонных нищих кулуарах!

      Мы вспоминали эти норы

      потом и в залах, и на нарах.

* * *

      Мы свиристели, куролесили,

      но не виляли задним местом,

      и потому в российском месиве —

      дрожжами были, а не тестом.

* * *

      Кто полон сил и необуздан,

      кто всю страну зажег бы страстью —

      в России мигом был бы узнан,

      однако нет его, по счастью.

* * *

      Настежь раскрыта российская дверь,

      можно детей увезти,

      русские кладбища тоже теперь

      стали повсюду расти.

* * *

      Хотя за годы одичания

      смогли язык мы уберечь,

      но эхо нашего молчания

      нам до сих пор калечит речь.

* * *

      Народ бормочет и поет,

      но пьяный взгляд его – пронзителен:

      вон тот еврей почти не пьет,

      чем безусловно подозрителен.

* * *

      Берутся ложь, подлог и фальшь,

      и на огне высокой цели

      коптится нежный сочный фарш,

      который мы полжизни ели.

* * *

      Мы крепко власти не потрафили

      в года, когда мели метели,

      за что российской географии

      хлебнули больше, чем хотели.

* * *

      Народного горя печальники

      надрывно про это кричали,

      теперь они вышли в начальники,

      и стало в них меньше печали.

* * *

      Мне до сих пор

      загадочно и дивно,

      что, чуждое Платонам и Конфуциям,

      еврейское сознание наивно —

      отсюда наша тяга к революциям.

* * *

      Мы поняли сравнительно давно,

      однако же не раньше, чем воткнулись:

      царь вырубил в Европу лишь окно,

      и, выпрыгнув, мы крепко наебнулись.

* * *

      Я брожу по пространству и времени,

      и забавно мне, книги листая,

      что спасенье от нашего семени —

      лишь мечта и надежда пустая.

*