Гарики предпоследние. Штрихи к портрету (сборник). Игорь Губерман

российского древа познания.

* * *

      Блажен ведущий дневники,

      интимной жизни ахи-охи,

      ползет из-под его руки

      бесценная херня эпохи.

* * *

      Я не мог на провинцию злиться —

      дескать, я для столицы гожусь,

      ибо всюду считал, что столица —

      это место, где я нахожусь.

* * *

      Похожа на утехи рыболова

      игра моя, затеянная встарь,

      и музыкой прихваченное слово

      трепещет, как отловленный пескарь.

* * *

      Зря поэт с повадкой шустрой

      ищет быстрое признание,

      мир научен Заратустрой:

      не плати блядям заранее.

* * *

      Мне сочинить с утра стишок,

      с души сгоняя тень, —

      что в детстве сбегать на горшок —

      и светел новый день.

* * *

      Когда горжусь, как вышла строчка,

      или блаженствую ночами,

      в аду смолой исходит бочка,

      скрипя тугими обручами.

* * *

      Где жили поэты, и каждый писал

      гораздо, чем каждый другой, —

      я в этом квартале на угол поссал

      и больше туда ни ногой.

* * *

      У сытого, обутого, одетого

      является заноза, что несчастен,

      поскольку он хотел

      совсем не этого

      и должен быть искусству сопричастен.

* * *

      Был мой умишко недалек

      и не пылал высоким светом,

      однако некий уголек

      упрямо тлел в сосуде этом.

* * *

      Век меня хотя и сгорбил,

      и унял повадку резвую,

      лирой пафоса и скорби

      я с почтительностью брезгую.

* * *

      В радужных не плаваю видениях —

      я не с литераторской скамьи,

      ценное в моих произведениях —

      только прокормление семьи.

* * *

      Впадали дамы в упоение,

      и было жутко жаль порой,

      что я еблив гораздо менее,

      чем мой лирический герой.

* * *

      Приметой, у многих похожей

      (кивнув, я спешу удалиться), —

      недоданность милости Божьей

      с годами ложится на лица.

* * *

      Время всё стирает начисто,

      оставляя на листе

      только личное чудачество

      в ноте, слове и холсте.

* * *

      Полезности ничто не лишено,

      повсюду и на всем есть Божий луч,

      и ценного познания пшено

      клевал я из больших навозных куч.

* * *

      Мы пишем ради радости связать

      все виденное в жизненной игре;

      и пылкое желанье досказать

      на смертном даже теплится одре.

* * *

      Хотя поэт на ладан дышит,

      его натура так порочна,

      что он подругам письма пишет,

      их нежно трахая заочно.

* * *

      Будет камнем земля,

      будет пухом ли —

      все равно я на небо не вхож,

      а портрет мой,

      засиженный слухами, —

      он уже на меня не похож.

* * *

      Все было в нем весьма обыкновенное,

      но что-нибудь нас вечно выдает:

      лицо