Мифриловый крест. Вадим Проскурин

на выезде. На первой телеге лежали какие-то мешки в количестве пяти-шести штук, остальные ехали порожняком. Куда это они, интересно, направляются? На рынок?

      Когда от первой телеги до нашего укрытия осталось метров пять, Усман резко выкатился на дорогу. Я остался страховать его, вряд ли это потребуется, но вреда точно не будет.

      Дед, продолжавший нести рифмованную похабщину, умолк на полуслове, его челюсть отпала, выставив на всеобщее обозрение гнилые зубы. Подросток дернулся к краю телеги, но Усман повел стволом в его сторону, и подросток остался на месте.

      – Здравствуйте, люди добрые! – провозгласил Усман.

      – И ты здравствуй, коли не шутишь, – ответил дед, напряженно вглядываясь в глаза нежданного встречного.

      – Куда путь держите?

      Дед помедлил пару секунд, после чего ответил:

      – Местные мы. Из Михайловки. Туда путь и держим.

      Усман махнул рукой в мою сторону, и я вылез из кустов. Глаза мальчонки тревожно расширились, он понял, что ему грозило, решись он на побег.

      – Подвезете? – спросил Усман.

      – А куда мы денемся? – отозвался дед. – Докуда вам?

      – В аккурат до вашей Михайловки. Да ты не бойся, дед, мы не разбойники, это у нас только вид такой.

      – Как же, не разбойники, – не поверил дед. – Без крестов, с пищалями, да с какими еще пищалями! Я таких вовек не видел.

      – Почему же без крестов? – удивился я. – Вот, смотри, мы тоже крещеные.

      Я вытащил нательный крест из-под камуфляжа, и это произвело на аборигенов совершенно неожиданное действие. Все трое моментально ссыпались в замерзшую грязь и встали на колени.

      – Не губите, ваши священства, – заголосил дед. – Простите скудоумного, что не углядел вовремя и честь не оказал. Они не виноваты, – он махнул рукой на остальных, – лишь на мне едином вина, ибо сказано… – Он задумался. – Короче, на мне одном вина, а младые сии безвинны. Младые си, – повторил он со вкусом.

      – Погоди, дед, – не понял я, – ты что несешь? Как ты мог увидеть мой крест, если он под одеждой?

      Дед состроил подчеркнуто идиотское выражение лица, и я понял, что все предыдущее было спектаклем, рассчитанным на… на что? Что мы с Усманом не будем гневаться, не получив положенных почестей? А с чего нам гневаться?

      – Какой сейчас год? – спросил Усман.

      – Засушливый, – с готовностью ответил дед, – только-только и собрали хлебушка, чтобы с голоду не сдохнуть да подати заплатить. С Божьей помощью, – добавил он, придав лицу ангельское выражение. Стало сразу понятно, что хлеба в этом году собрали все-таки несколько больше.

      – Какой год от Рождества Христова? – уточнил Усман.

      – Как какой? – не понял дед.

      – Сколько лет прошло с тех пор?

      – Ой много! Так много, что и не упомнить! Страсть как много!

      – Ты грамотный?

      – Никак нет, ваше священство! Закон блюдем свято. И никто из моих – ни-ни, ни в коем разе, спаси господи.

      – Кто сейчас правит страной?

      – Анператор.

      – Как