Джинн из прошлого. Василий Головачев

даже на отправление естественных физиологических потребностей.

      Первое время Ульрих бесился, получая чувствительные электрические оплеухи после попыток «качать права», потом смирился, понимая, что сил на сопротивление «образцовой американской системе правосудия» у него нет. Впору было задуматься о суициде, но он боялся боли, боялся смерти и в глубине своей чёрной души таил надежду, что ему удастся вырваться на свободу и воздать своим врагам должное. Особенно Ромашину-младшему, оказавшемуся сильнее не только самого Хорста, но и эмиссара инвазеров, по сути сбежавшего с поля боя.

      Идея докричаться до инвазеров и предъявить им претензии возникла у Хорста на следующий день, когда ему сообщили о решении Всеземного Чрезвычайного Трибунала: казнить!

      Сначала Ульрих не поверил сухому известию Барака.

      – Что?! По какому праву?! Пусть меня судят в Европе, а не в Америке, я гражданин Великой Германии!

      – Трибунал созван по запросу Всемирного Координационного Совета, – ответил инк. – Ваша вина доказана.

      – Подумаешь, ликвидировал пару никчёмных стариков! За это дают всего лишь пожизненное!

      – По совокупности преступлений вы заслуживаете смертной казни сорок три раза.

      Ульрих фыркнул.

      – Достаточно одного, чтобы лишиться головы. Кто вынес вердикт – казнить?

      – Верховный судья Трибунала Накирнан Сафой.

      – Африканец?

      – По национальности он татарин.

      – Hinterfotziger Scheisskerl![3] Надо было замочить всех татар! Точно, что он? Не русский, не Ромашин Игнат? Или Артём?

      – Нет.

      – Всё равно благодаря им! Ничего, я ещё доберусь до них! Апелляцию подать можно?

      – Нет. Ни один адвокат не стал защищать вас. Апелляцию подал судебный инк, но она была сразу отклонена.

      – Понятно, боятся, сволочи! На когда назначено исполнение приговора?

      – На двадцать второе августа.

      – А сегодня какое?

      – Двадцать первое августа.

      – Die Nutte! Надо fick dich selbst![4] – Ульрих вспотел, внезапно осознавая своё положение. – Требую отсрочки приговора! Я не готов! И мне нужен… – он пожевал губами, – священник!

      – Просьба будет передана в соответствующий орган Трибунала.

      Ульрих открыл рот, намереваясь выразить своё мнение процедурой суда и вынесения приговора, но вспомнил о системе контроля, наблюдавшей за реакцией заключённого, и присмирел. После каждого электроразряда у него сильно болела голова.

      Побродив по камере – три метра туда, вдоль решётки, три метра обратно, – он лёг на нары и вдруг подумал об инвазерах.

      Какого дьявола они бросили его? Стал не нужен? Он столько сделал для них, столько помогал! Отвлёк внимание службы безопасности, нападая на старпёров и важных персон, заставил бегать за собой тысячи охотников! Повредил фрегат «Бигль», готовый лететь к Великой Пустоте. Пусть не лично, однако тоже принял участие.

3

Ругательство (нем.).

4

Нецензурное выражение, аналогичное «бежать отсюда» (нем.).