Имею право сходить налево. Григорий Славин

получается. Вместо пупа – болт… – сопротивлялся Антоныч, пытаясь хоть как-то подобраться к делу.

      А я сейчас вырублюсь, если они не сменят тему. Уже в течение получаса меня штормит и растаскивает в разные стороны от выпитого. Чертов день рождения… Угораздило же этого придурка родиться именно сегодня!

      – То ли еще будет, – многозначительно пообещал Гюнтер. – Так вот, еще в детстве гадалка сказала, что найдет мальчик разгадку за тридевять морей, за тридевять лесов, на высоком дубе в сундуке. И отправился мальчик в поход, – Гюнтер пыхнул сигарой и кашлянул. Аристократически так. Словно не чушь при этом порол, а биржевые новости обсуждал. – И случилось с ним все так, как предсказала цыганка. Нашел он дерево, увидел на нем сундук. Свалил его на землю, разбил. Из сундука выскочил заяц, потом из зайца – утка, а из утки вывалилось яйцо. Подобрал мальчик яйцо, разбил и увидел ключ на тридцать шесть. Стал он откручивать ключом болт, и у него отвалилась жопа.

      Я открыл глаза.

      Открыл и посмотрел на всех по очереди. Это должно было меня привести в чувство.

      – Так вот вы, девочки, нашли на свою жопу приключений еще более остросюжетных. Через месяц Альбина, дочь префекта Сказкина, должна была стать женой внука принца Брунея Саида.

      Я непроизвольно дернул ногой. Тик меня поразил, но поскольку лицо мое было безразлично к такого рода реакциям, заряд ушел ниже. Надо же, какую свинью Антоныч подложил внуку принца. Но лично я ничего страшного в этой истории пока не вижу. Если языком не трепать, то принц ничего и не узнает. Я был слишком пропитан этилом, чтобы понимать простые истины. Поэтому мне не понятно, почему Антоныч так побледнел и занервничал.

      – В качестве выкупа дедушка Саида обещал будущему тестю… – Гюнтер прервался, чтобы выпить очередную рюмку. – Вы можете себе представить миллиард верблюдов? Вот если их продать, то сумма будет очень похожа на ту, которую Сказкин получил бы, выйди Альбина за Саида.

      – Ну и пусть выходит, – разрешил Гриша. – А в чем проблема?

      – В чем проблема? – повторил Гришиным голосом Гюнтер – ему бы пародистом работать, а не в регистрационной службе – и посмотрел на Антоныча взглядом, каким сопровождают бросаемую на гроб в могилу пригоршню земли. – Мы с этой девочкой знаем, в чем дело.

      – Не надо меня называть девочкой! – рявкнул Антоныч.

      – Я разрешаю тебе говорить что угодно, девочка, – сказал Гюнтер. – Перед смертью, конечно, лучше выговориться. – И он повернулся к нам. – Вы обнаглевшие, зажравшиеся, обалдевшие от безделья кобели – девочки. Я слышал, чтобы принцы забирали право первой ночи у смердов, но чтобы смерды это право забирали у принцев…

      Что-то с этим правом у нас одно за другое цепляется…

      – Пресвятая богородица!.. – вскричал Гера, и голос его был близок к орлиному клекоту.

      – Антоныч?.. – похолодев, как в том кафе, прошептал я. Наконец-то и я понял весь трагизм положения Сказкина. А значит, и свой.

      – Да, да!.. – прокаркал он. – Девственницей она была!..

      Посетители ближайших столиков внимательно нас рассмотрели.

      – А я