Сто сорок писем Василия Белова. Анатолий Грешневиков

разгромили монастырь, икона бесследно исчезла. Обнаружили ее на чердаке другого храма, который тогда переоборудовался под музей, такие же подвижники, как Рыбников. То был храм святого благоверного князя Александра Невского. В нем в 1940-е годы молилась блаженная Евдокия Чудиновская, которая провидчески говорила: «Чудиново будет как Меркушино, а Троицк будет как Бари». Найденная икона хранилась вначале в семье художников Крыловых, а затем была передана восстановленному из руин древнему Свято-Троицкому собору. Реставрация и спасение иконы от следов разрушения осуществлены другим художником – Геннадием Иванчиным.

      После юбилейных торжеств, расчувствованные историей возвращения потерянной иконы, мы с Рыбниковым пошли звонить Белову в Вологду. Для меня этот гражданский поступок писателя – один из многих, совершенных им, но именно в них явственно проступают истинные ценности человеческой души.

      Письмо двадцать седьмое

      Дорогой Анатолий Николаевич!

      Жду тебя в д. Тимонихе, которая почти погибла, зимой уже никто не живет… Я буду там до твоего приезда, а в сентябре надо в Москву. В Харовске глава Мазуев даст тебе мотор.

      Кланяюсь жене и друзьям твоим. До свидания. Белов. 10 августа 2002 г.

      Тимониху можно назвать деревней, и то правда, но для любого образованного человека – это сакральное место. Ясная Поляна ассоциируется у нас с могучим талантом Льва Толстого, Щелыково – с незабываемыми пьесами Александра Островского, Овстуг – с лирической поэзией Федора Тютчева, Куоккала – с дивными картинами Ильи Репина.

      Талант неминуемо рождается на почве, как писал в своем известном дневнике Достоевский, а проживать может и на асфальте. Читаешь биографические книги русских творцов-гениев и четко осознаешь: Пушкин немыслим без Михайловского, Блок – без Шахматова, Есенин – без Константинова, Аксаков – без Абрамцева, Пластов – без Прислонихи, Абрамов – без Верколы.

      Тимониха напитала Василия Белова вековыми крестьянскими традициями и ремеслами, вложила в него столько энергии и таланта, что он навечно вошел в мировую литературу как великий писатель-самородок и печальник Земли русской.

      Я ехал в Тимониху, как едут православные в Иерусалим, а мусульмане – в Мекку, – с благоговением… Про лесную деревушку Белова я читал восторженные отзывы самых разных знаменитых соотечественников – от Шукшина до Солоухина, от Свиридова до Куняева. Однако главный трепетный праздник в душе рождался от мысли, что я вскоре встречусь с Тимонихой и пройдусь по той земле, где вырос Белов, чьи книги в студенческие годы воспитывали во мне патриота и писателя.

      Мы приехали в Тимониху 18 августа 2002 года семьями, с женами – я и Саша Рыбников. Транспортом главы Харовского района Александра Николаевича Мазуева не воспользовались, хотя Белов дал его домашний и рабочий телефоны. Жили в гостях два дня. Хозяин умело расхваливал дом, баньку, сад, показывал и второй дом, где стул сделал отец, а на потолке торчал крюк, на котором качалась люлька с будущим писателем.